Дату смерти изменить нельзя
Шрифт:
– Врезать бы тебе, – буркнул Бондарь, ощупывая ноющую челюсть. – Свихнулась, что ли? Откуда ты взялась? Что тебе надо?
– Похудел как, – совсем по-бабьи посетовала Лиззи. – Щеки запали, живот втянулся.
Когда она то ли цокнула языком, то ли чмокнула губами, опомнившийся Бондарь схватил полотенце и обмотал им бедра. Неловко было ему торчать в чем мать родила в присутствии женщины, пусть даже видавшей его в таком виде. Тем более, что сама Лиззи была затянута в черное трико до горла, а лицо ее скрывала такая же черная, блестящая от влаги, маска. Сначала Бондарь узнал американку по глазам,
– Ты работаешь ногами лихо, как прежде, – примирительно произнес он. – Помнишь, как к тебе привязались те горячие грузинские кавалеры из джипа? Здорово ты их отметелила. Мне даже не пришлось вмешиваться.
– От-ме-те-ли-ла? – переспросила Лиззи, стаскивая мокрую маскарадную маску. – Something new. Что-то новенькое.
Бондарь переступил с ноги на ногу:
– Избила.
– А, задала жару, да. Помню. Я все помню, Женя. До мелочей.
– Дерешься, как прежде, – заметил нахмурившийся Бондарь, – а говоришь по-русски во много раз лучше. Обширная практика?
Не ответив, американка занялась своими коротко стриженными волосами. Для начала вспушила примятую челку. Затем расправила пряди, зачесанные за маленькие аккуратные уши. Чем-то ее новая прическа напоминала стиль двадцатых годов прошлого века. Угар нэпа и джаза, подумал Бондарь и улыбнулся.
– Тебе смешно? – От негодования ноздри Лиззи раздулись, а соски встопорщились под эластичной тканью трико. – Интересно, в чем ты видишь повод для веселья?
– Ты похожа на гимнастку, провалившую показательную программу, – сказал Бондарь. – Безупречная фигура и злое-презлое личико.
– У меня не личико! У меня лицо!
– И очень симпатичное.
– Спасибо, что наконец обнаружил это.
– Заметил, – поправил Бондарь. – Иностранцы часто выдают себя не произношением, а неправильным применением слов.
Лиззи криво улыбнулась:
– Возможно. Но знал бы ты, сколько времени и сил я потратила на совреш… со-вер– шенст…
– Совершенствование, – подсказал Бондарь.
– Да, со-вер-шен-ство-ва-ни-е, – согласилась Лиззи, – русского языка.
– Зачем?
– Чтобы вернуться сюда.
– Полюбила Россию?
– Тебя полюбила, Женя, – возразила Лиззи. – Но это было прежде. Теперь, – она взялась за сережку и придавила ее пальцами. – Теперь я тебя не-на-в-ижу.
Это Бондарь и без слов понял. Потому что через секунду после подозрительных манипуляций с серьгой в ухе дверь номера распахнулась, и в тесной прихожей возникли два незнакомца с пистолетами в руках. Стволы с заблаговременно навинченными глушителями приподнялись, пресекая любые возражения против столь бесцеремонного вторжения. Взгляд, брошенный на пистолеты, подсказал Бондарю, что они сняты с предохранителей и находятся на боевом взводе. Сообщники Лиззи Браво не шутили. Судя по выражению ее глаз, она тоже.
Глава 10
Мужчины и женщина
Женщины, как в жизни, так и в литературе, преуспевали
Далила получила за это 1100 сиплей серебром. Жалованье Лиззи Браво составляло 45 000 долларов в месяц.
Ее привела в ЦРУ не мечта стать новой Матой Хари. В свои двадцать шесть лет Лиззи давно не была той наивной девушкой, которая верила в идеалы. Расчетливость, рационализм и беспринципность – вот качества, позволившие ей получить место сначала стажера, а потом и штатного сотрудника главного разведывательного управления США. Молодая женщина пришла с твердым намерением сделать головокружительную карьеру.
До недавнего времени такое было в принципе невозможно. В ходе Второй мировой войны американский Департамент стратегических операций ЦРУ частенько забрасывал диверсанток-парашютисток в немецкий тыл. Были опасения, что женщины под пыткой легко выдадут секретные сведения и провалят остальных агентов, но предположения скептиков не подтвердились. Наоборот, американки проявляли чудеса мужества, а их беспощадности по отношению к врагу мог бы позавидовать любой патентованный супермен. Именно это обстоятельство насторожило Аллена Даллеса, когда тот встал во главе ЦРУ. Его испугала жестокость собственных сотрудниц. Так называемый слабый пол проявлял себя как раз очень даже сильным. В частной беседе с президентом директор Центрального разведывательного управления позволил себе сравнить агентов в юбках с тигрицами, отведавшими человеческой крови. Не имея возможности прямо назвать сотрудниц «людоедками», он издал приказ об их отстранении от работы под благовидным предлогом. В сопроводительном меморандуме говорилось следующее:
«В целом женщины проходят в ЦРУ такую же подготовку, что и мужчины, и способны выполнять их работу. Но перспективы получения заданий, связанных с поездками за границу, для женщин ограничены. И основной причиной этого являются укоренившиеся и широко распространенные во многих странах мира предрассудки против женщин-начальниц. Агенту-мужчине, воспитанному в этих предрассудках, претит получать приказы от женщины. И мы ничего не можем с этим поделать».
Даллес умер, на смену ему пришли другие. Времена изменились. После оккупации Ирака патриотки вновь потребовались дяде Сэму. Таковой назвалась Лиззи Браво.
Отъявленная феминистка по натуре, она, конечно, испытывала сладостное удовольствие, когда выпадала возможность унизить мужчину, однако умело скрывала это. Ее главным козырем была ангельская внешность: ясный взгляд, точеный носик, гладкий лобик. Неожиданно волевой для молодой изящной женщины подбородок не сразу бросался в глаза собеседникам мужского пола. Мало кто из них подозревал о бойцовских навыках Лиззи. Обычно она предпочитала не пускать в ход натренированные ноги, пользуясь куда более коварным оружием: обаянием.