Давай никому не скажем

Лель Агата

Превозмогая пульсирующую боль в висках, наклонился, натягивая зашнурованный ботинок. Карина нарисовалась в дверном проёме, с интересом наблюдая за моими мучениями. Откусив щедро политый горчицей хлеб с колбасой, злорадно прищурилась:

— Так кто тебе зарядил?

— Большой и страшный серый волк. Кстати, будешь есть на ночь, станешь как Кубышкина.

Скиснув, сестра положила недоеденный бутерброд на тарелку.

Кубышкина Лена — известная в моей прошлой школе толстушка, по иронии судьбы носила говорящую фамилию. Только

ленивый не сострил по поводу её выдающегося веса. Даже первоклашки упражнялись в остроумии, тыкая пальчиком в мясистую спину Ленки.

— Всё, поехали. Каждый день с тобой ни одно, так другое, — пробурчал отец, забирая с журнального столика ключи от Ауди.

— Рома, проследи, чтобы рентген ему там сделали, чтобы посмотрели всё как следует! Анализы пусть возьмут, — суетилась мама, смахивая набежавшие слёзы.

Хотелось сказать что-нибудь едкое, но зная её реакцию на мои не всегда уместные шутки, решил промолчать. Хоть её забота порой переходила все мыслимые грани, обижать, и уж тем более видеть слёзы, не доставляло никакой радости.

Почти всю дорогу до больнички отец выносил мозг своими дурацкими расспросами. Кто, где, почему, за что. В итоге, как всегда не дождавшись ответа, бросил что-то типа: мало тебе досталось, надо было ещё и губам надавать. Надулся как индюк, и оставшиеся минуты мы сидели в блаженной тишине.

Плавный ход Ауди мягко укачивал, я даже успел на секунду задремать, как вдруг машина резко затормозила у кованых больничных ворот. К счастью, всучив мне в руки тощий пакет с документами, отец решил подождать снаружи, предоставив расхлёбывать самому. Это меня более чем устраивало. Не хватало ещё с папочкой за руку по кабинетам ходить.

Кратко обрисовал ситуацию сонному медбрату, тот заполнил какую-то бумагу и отправил на рентген.

Бросив на меня хмурый взгляд, грузная докторша почтенного возраста тяжело поднялась с табуретки, и направилась настраивать аппарат.

— Подрался?

— Упал.

— Ага. И прям только шнобелем об асфальт.

— Ну почему же только, ещё локоток поцарапал.

Не оценив юмора, врачиха нашлёпала несколько снимков.

— В коридоре подожди, — буркнула, выпроваживая из кабинета.

Выйдя в пустой затемнённый коридор, сел на длинную лавочку обшитую потрескавшимся кожзамом и, откинув голову, закрыл глаза.

Из приёмного отделения послышались торопливые шаги.

— Вот сюда, пожалуйста, проходите, — из-за угла появился медбрат, за ним какая-то растрёпанная баба с ребёнком, и… англичанка. Сонливость как рукой сняло.

Для верности зажмурил глаза и снова открыл: это точно была она. В каком-то убогом старушачьем пальто, таком же дурацком берете и туфлях на босу ногу.

Часть 21. Яна

Яна

С пятого раза дозвонилась до скорой помощи, вызвала врача, и сразу же побежала домой. Слава Богу таксофон на соседней улице у почты, иначе не представляю, как и на чём

в этот час до больницы добираться.

Голова мокрая, холод собачий. Не хватало ещё заболеть. Курага мне точно весь мозг чайной ложкой съест, прямо слышала её скрипучее: учебный год ещё не успел начаться, а вам, Яна Альбертовна, уже больничный подавай.

Хотела высушить волосы феном, да пока успокаивала Дину и одевала ребёнка — так как она истерила и всё из рук валилось — карета скорой помощи уже стояла у подъезда. Не отыскав кроссовки, обула туфли и мамин берет, оставшись в её стареньком пальто. Какая разница, не на свидание же!

Отправить Дину вдвоем с Павликом побоялась, мало ли, что она там докторам наговорит, выгораживая сожителя.

— Яна, если что, это я сама недосмотрела, — нашёптывала Дина, когда шли по слабоосвещенному, пахнущему лекарствами больничному коридору.

Пока доехали, пока мальчика осматривал хирург — хмурого вида мужчина — Павлик перестал плакать и повеселел. К счастью, всё вроде бы обошлось.

Зла не хватало на эту парочку, родители называется. Ведь всё могло закончиться гораздо трагичнее.

— Говорите, из кроватки выпал? — глядя поверх очков на побледневшую Дину, недоверчиво спросил доктор.

Та мазнула по мне испуганным взглядом и быстро закивала:

— Да, я только отвернулась, как он прыг! — и уже на полу. Не представляю, как так.

— Идите на рентген, потом с результатами ко мне, — отдав ей в руки направление, хирург принялся что-то бегло писать в тощую карточку. — Коля, проводи, — бросил не глядя, и щуплый медбрат — вчерашний выпускник медакадемии, повёл нас на первый этаж.

— Вы Галина дочка? — немного стесняясь, спросил он.

Коротко кивнула и от чего-то смутилась. Хотя, почему «от чего-то»… То, что мать работает санитаркой в этой больнице многие знают, и то, что регулярно закладывает за воротник — тоже. Сомнительная слава. Ещё от меня алкоголем немного попахивает, решит ещё, что у нас вся семья такая…

— Я вас сразу узнал, — улыбнулся Коля, а я смутилась ещё больше. — Вы когда вошли, я вообще сначала подумал издалека, что это Галя с чего-то вдруг смены перепутала, — заметив мой растерянный взгляд, добавил: — Ну пальто ваше, шапочка…

— А, это… — пробормотала я, совсем позабыв, что надела вещи матери.

— Тёть Галя альбом с фотографиями на работу приносила, вас показывала, поэтому лицо хорошо запомнил, — опустив глаза, Коля густо покраснел.

Вежливо улыбнулась, не зная, как реагировать. Романиться этой ночью я явно не рассчитывала.

— Вот сюда пожалуйста, проходите, — повернув за угол Коля указал на дверь с вывеской "рентген".

В пустом коридоре было ни души, и только лишь напротив кабинета, вытянув длинные скрещенные ноги сидел мужчина. Нет, парень. Синие джинсы, белые кроссовки, рассегнутая кожаная «косуха», растрёпанные, сбившиеся на макушке тёмные вихры.