Давай поедем на трамвае

Белых Константин Александрович

Прошло чуть больше двух месяцев, на дворе стоял конец ноября. Практически все деревья сбросили листву и вознесли свои голые ветви к небесам, словно прося у них помощи и защиты от надвигающейся лютой зимы. А может быть, и не помощи просили они, а просто, как обнажённые модели, терпеливо ждали, когда невидимый глазу модельер оденет их в другой, не менее красивый, наряд белого цвета. Однако снег не спешил застилать коврами поверхность земли. Судя по прогнозу, как минимум до середины декабря должны были господствовать солнце и дождь, поочерёдно сменяя друг друга. И вот в один из таких дней, когда солнце щедро дарило свои лучи, в городе отмечался праздник Высогорского трамвая. Имениннику исполнилось сто двадцать лет. На календаре было воскресенье, и власти города решили с размахом устроить празднование этого события. На главной городской площади, украшенной разноцветными воздушными шарами, соорудили

большую сцену для выступающих. Были приглашены местные вокальные и танцевальные ансамбли, акробаты, поэты и почётные граждане города. По сценарию все они в обязательном порядке должны были выразить свою любовь и восхищение данному виду транспорта, который уже больше века верно служит городу. На огромном плазменном экране транслировался фотоколлаж, рассказывающий об истории городского электрического транспорта и дальнейших перспективах. Участники концерта тоже постарались на славу, многие фразы из их песен и стихотворений буквально сразу же разошлись на цитаты. К примеру, местный рэпер в наколках и широких джинсах, которыми можно было накрыть «Белаз», спел следующее:

Люблю я наш родной трамвай,Ведь в нём кататься просто кайф,И, хоть бензин всё дорожает,Трамвайчик наш не умирает.

Зритель аплодировал, а один пожилой дедушка, прослезившись, даже обрушился с критикой на родное государство:

– Твари, ладно для автомобилистов, но для трамвая могли бы цены на бензин снизить! – прокричал он.

Затем другая певица, в длинном платье и кокошнике, спела следующий шедевр:

Пассажиркою в трамвае я была,И любовь свою в трамвае я нашла,Свадьбу тоже я в трамвае провела

И в трамвае даже чуть не родила.

– А что помешало? – крикнул один из зрителей.

– Высадили, – подхватил второй.

– Да как же могли беременную женщину высадить? – вытаращив глаза, спросил тот самый дедушка, который только что возмущался ценами на бензин.

– А ты что, дед, не слыхал? – спросил рыжий парень в очках, от которого исходил водочный аромат.

– Чего не слыхал? – спросил тот.

– Дума закон приняла, что с этого года все беременные женщины должны в общественном транспорте оплачивать проезд за двоих.

– Распустить на хрен думу! – снова заорал пожилой ненавистник власти.

– Вот старый кретин, вообще хохмы не понимает, – вздохнул рыжий очкарик.

А концерт тем временем набирал обороты, но зрителям, которые уже давно были навеселе, не было до него уже никакого дела. Единственный, кто более-менее привлёк общее внимание, был акробат, который держал в руках конструкцию, внешне напоминающую трамвайный пантограф. На ней он скатился по стальному тросу, натянутому над головами зрителей. Ну а завершением красочного шоу стало сладкое угощение. Оно представляло собой двухсоткилограммовый торт в виде трамвайного вагона в половину человеческого роста. На нём горели сто двадцать свечей, задуть которые вышли руководители города и трамвайного управления. Сто граммов этой красивой вкуснятины стоили две тысячи рублей. Такая сумма складывалась из-за того, что внутри бисквитного трамвая находились необычные пассажиры, представляющие собой кусочки редчайших экзотических фруктов, которые в России днём с огнём не сыщешь. Джекфрут, жаботикаба, красный банан, бириба, саподилла, акебия – одним словом, был испечён настоящий трамвай-интурист, спонсором которого являлся всем известный господин Красильников. Цена не стала преградой ни для кого – ни для гурманов, ни для простых людей. Даже тот самый дед, о котором говорилось выше, выложил нужную сумму и стоял в сторонке, уплетая за обе щеки необычную выпечку. Через двадцать минут от трамвая остались только крошки на огромном блюде.

Ну и по традиции в двадцать два часа концерт завершил красивый праздничный салют. После него горожане начали расходиться по домам, а высшей касте города, состоявшей из мэра и его подчинённых, трамвайное управление предложило прокатиться по ночному городу на новом трёхсотом вагоне с целью испытать на себе всю прелесть и удобство данной модели. Водитель-наставник Елена Андреевна Спиридонова, которой часом ранее сообщили о предстоящей экскурсии и дали команду

задержаться на работе, едва сдерживала в себе бурлящие эмоции далеко не положительного оттенка и в мыслях желала доброго здравия тем, кто всё это придумал. Подойдя к вагону, она со злостью стукнула кулаком по лобовому стеклу и произнесла:

– Навязался ты на нашу голову, придурок заморский. После этих слов она, вздохнув, пошла занимать место в кабине, при этом краем глаза заметив, что перед вагоном стало очень светло. На рельсы отчётливо падал яркий пучок света. Сомнений не было, что горели фары, но кто их мог включить в пустой кабине, оставалось загадкой. Вернувшись на исходную позицию, Елена увидела, что никакого света уже нет и в помине и фары выключены. Ещё раз проявив злость и пнув ногой по отбойнику, наставник добралась до кабины и, сев в кресло водителя, принялась ждать гостей. Вскоре гости пожаловали и, восхищаясь красотами вагона, разместились в салоне. Всего было девятнадцать человек. Елена включила вагон и плавно тронулась с места. Экскурсия началась.

С первой же минуты поездки гости начали бурно обсуждать разные социально-экономические вопросы, не обращая никакого внимания ни на вагон, ни на виды за окном.

– В кабинетах у себя невозможно было об этом поговорить, надо было именно в трамвае это делать, и именно ночью, – произнесла с очередной порцией злости Елена и продолжила движение, внимательно глядя на дорогу.

За окном мелькали фонари, проезжали автомобили и шагали редкие прохожие. Атмосфера праздника постепенно улетучивалась, и рутина обыденной жизни спешила вновь занять своё законное место. Завтра всё вернётся на круги своя, народ пойдёт на работу и всё забудется. Люди, певшие сегодня дифирамбы трамваю, уже на следующий день, сидя за рулём своих автомобилей, будут без угрызения совести ездить по путям, подрезать, становиться в габариты вагона, а во время дождя брать разгон перед лужами. Людям сейчас важен сам факт праздника, а не то, кому или чему этот праздник посвящён. Да и праздновать-то давным-давно все разучились. Теперь нынешний девиз таков:

Праздник без коньяка —что корова без молока,застолье без водки —что студент без зачётки, авеселье без пьянки —как алмаз без огранки,ну а пьянка без мордобоя – словноконь без ковбоя.

Мысли Елены оборвал апельсиновый запах, проникший в кабину. Она посмотрела в зеркало и увидела, что пассажиры угощаются соком, наливая его в винные бокалы.

– Надо же, какие культурные, – тихо произнесла она. – А какую жидкость, интересно, вы после поездки наливать будете?

В салоне послышался смех, звон бокалов и голос директора трампарка. Вскоре апельсиновый запах начал перебивать запах дыма – точнее сказать, неприятной гари. Елена вначале подумала, что кто-то закурил, и хотела возмутиться, но потом поняла, что запах далеко не табачный. Его источник находился непосредственно в кабине. Вагон начал плавно останавливаться и наконец остановился совсем. На экране компьютера возникла надпись: «Выход из строя высоковольтного предохранителя «пилот-мотор». Приступить к исправлению неисправности? ДА. НЕТ».

К кабине подошёл директор и прошипел, словно злобный удав:

– Елена Андреевна, что происходит?

– Предохранитель сгорел, Пал Палыч, сейчас всё исправим.

– Быстрее, Леночка, нам ещё только такого позора не хватало в такой день, да ещё перед самим мэром.

Он вернулся к гостям и, улыбаясь, начал что-то говорить им, указывая руками на улицу.

А Елена тем временем нажала на экране команду «ДА». Вагон отключился, затем медленно опустился пантограф, на пульте управления погасла сигнализация с надписью «напряжение сети». В высоковольтном щитке что-то громко щёлкнуло и упало вниз, издав звук удара по железу. В самой нижней части щитка выдвинулась небольшая планка, внешне напоминающая дисковод в системном блоке компьютера. На ней лежал неисправный предохранитель. Обмотав руку полотенцем, Елена взяла его в руки и отложила в сторону. Планка задвинулась, раздался небольшой гул, а на экране компьютера высветилась новая надпись: «Устранение неисправности запущено».