Давай прогуляем пары
Шрифт:
— Да вот думаю, — издевательски растягивая слова, произносит Громов. — Свернуть шею, чтобы больше никогда не встречать тебя, или засосать, чтобы больше не выпендривалась?
— Умереть или прикоснуться к твоему языку? — кривлю губы в отвращении. — По-моему, ответ очевиден.
— Проверим?
Матвей опускает мокрые ресницы и смотрит на мой рот. Пытаюсь увеличить расстояние между нами. Наши дыхания перемешиваются.
Он не посмеет…
Воздух снова электризуется и потрескивает. Я вообще словно глохну и слепну. Ничего,
Сердце отбойным молотком колотится о рёбра. Внутренности холодеют. Что, если правда поцелует? Прижмётся губами, укусит, лизнёт? Заставит ему ответить?
На нас пялится добрая половина бомонда университета. И если Громов уже успел оттуда вылететь, то я всё ещё продолжаю учиться и планирую закончить именно этот вуз. Сомнительные слава и популярность мне не нужны. Я люблю свою тихую, необщественную жизнь. Свет софитов нужен Тае, а не мне.
Мне нужна лопата, чтобы сначала двинуть ей Мота по затылку, а потом прикопать его же в лесочке.
— Только попробуй сделать это… — Горло пересохло, а грудь сдавило оковами.
Меня топит паникой с головы до ног. Колени вдруг становятся мягкими и подрагивают.
Не помню, когда последний раз нормально целовалась.
Кажется, это было ещё в школьном лагере. Мне было четырнадцать, Диме — шестнадцать, и он был из другого отряда. Мы удрали с дискотеки и обменивались слюной под трибунами, стоящими на футбольном поле. Он мне действительно понравился, но не настолько, чтобы позволить стащить с себя кофту с бельём. Когда я не дала ему это сделать, он слился и перестал со мной здороваться.
Через пару дней Дима растрепал всему лагерю, что я сама попросила его подержать себя за грудь и залезла к нему в шорты, а он меня прогнал. Ходил с важным видом, улюлюкал и подмигивал, называя ненасытной нимфоманкой. Его друзья смеялись и просили задрать майку каждый раз, когда я проходила мимо. Девчонки презрительно фыркали и шептались, косо поглядывая. С тех пор ни один парень ко мне не прикасался.
Я возвела вокруг себя каменную стену, вырыла огромный ров и запустила туда пираний. Надёжно спрятала свои гордость и сердце. Так мне казалось.
А теперь всё это с легкой руки Матвея может рухнуть к моим ногам, обнажая девственную душу.
Я не могу допустить этого поцелуя. И отвернуться тоже не могу.
— Люблю, когда мне бросают вызов, Ле-ра.
Неожиданно Матвей улыбается, не как обычно — усмехаясь в оскале, а открыто и по-настоящему. Не пойму, что его так развеселило? Мой отказ с ним поцеловаться? Страх в моих глазах? Или ещё что-то?
— Эй ты, больной! Отпусти её! — Пытается влезть, между нами, Тая.
Подруга смело, до треска ткани, дёргает за футболку парня, удерживающего меня. Толкает его в плечо и бьёт небольшими кулачками.
Шум вокруг обрушивается как холодная вода.
Громов поворачивает к ней голову и заторможенно моргает. Словно тоже потерялся в пространстве и забыл, где и рядом с
— Пусти.
— Да пожалуйста, — с деланым равнодушием бросает Матвей.
Одновременно дёргаемся и отскакиваем друг от друга в разные стороны.
Матвей отворачивается к бару и хватает несколько шотов с текилой. Опрокидывает их в себя быстрее, чем я успеваю моргнуть.
— Ты как? Он не сделал тебе больно? — обеспокоенно тараторит Тая, ощупывая и рассматривая меня со всех сторон.
Пытаюсь сконцентрировать своё внимание на ней, а взгляд так и сползает на фигуру в тёмной футболке. Его плечи чуть приподняты и выдают напряжение. Матвей проводит рукой по ёжику на затылке и поворачивается к подошедшему другу.
Тая смотрит в их сторону и отрывисто вдыхает.
— Нет.
— Что нет?
— Он не сделал мне больно. Всё в порядке. Я в порядке.
— Напугал? Я же говорила — он псих! Чего ты вздумала его бесить? — говорит, понижая голос, опасливо косится в сторону Громова.
— Само как-то вышло, — нехотя отвечаю.
Обхватываю руками плечи, чувствуя холод, и киваю в сторону дверного проёма:
— Давай уйдём.
— Савва уже приехал? — интересуется Тая, имея в виду моего брата, обещавшего нас забрать.
— Понятия не имею. Просто хочу уйти.
— Ладно. Я с тобой.
Протискиваясь сквозь сборище толкающихся людей в сторону выхода, чувствую на себе чужой тяжёлый взгляд. Приказываю себе не оборачиваться, а просто идти.
Несмотря на то, что Громов больше не учится в нашем универе, и мы в принципе не имеем никаких общих точек пересечения, я вдруг понимаю это не помешает нам встретится еще раз. А потом еще раз. И еще…
Глава 5
— Братец написал, что будет через пять минут, — говорю, поглядывая на мобильный.
— Поскорее бы, — произносит Тая.
Её зубы отбивают чечётку. Она переминается с ноги на ногу, кутаясь в тонкую кожаную куртку, и уже который раз одёргивает короткую юбку, словно это может помочь ей согреться. Накинув капюшон, виновато смотрю на подругу.
— Извини, что так вышло. Знаю, ты хотела провести время совсем не так.
Я чувствую свою вину за испорченный вечер. Иногда полезно держать язык за зубами и стараться слиться с основной массой народа.
— Брось! Ты не виновата, что там оказался этот на голову отбитый Громов. У меня реально от него кровь в жилах стынет. Бр-р. Я не вру, смотри, правда мурашки бегут, — жарко возражает Тая.
Задрав рукав, демонстрирует гусиную кожу на предплечье, как будто я могу ей не поверить. В Матвее правда есть что-то пугающее, тёмное, отталкивающее. И это не показушный образ для привлечения девушек, в этом вся его суть.
— Ты просто замёрзла, — улыбаюсь я, стараясь поскорее забыть инцидент с неприятным парнем. — На вечеринке ты вела себя очень смело. Полезла нас разнимать. Неужели думала, он меня ударит?