Давай, расплачивайся
Шрифт:
— Почему ты без штанов? — Матео посмотрел на мои ноги.
— Я в шортах, — я подняла свитер показывая шорты и низ живота. Очередное доказательство, что я для него, как пустое место. Я уже почти час с ним в одной комнате в таком виде, а Лонго только сейчас заметил, что я не в штанах. — Так, что? Расскажешь? Если хочешь, можем устроить вечер откровений. Ты у меня что-то спрашиваешь и я отвечаю, потом я тебе задаю вопросы. Все, что мы друг от друга услышим, за пределы этой комнаты не выносим.
Лонго все еще смотрел на мои ноги и я, почему-то занервничав, тоже опустила взгляд.
Сводя брови на переносице, Лонго поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. Почему-то этот зрительный контакт, раскаленными иглами прошел по телу.
— Почему ты живешь вот так? — спросил он. — Твой отец при жизни являлся одним из самых влиятельных людей Флоренции. Ты же была его сокровищем. Я в жизни не поверю, что он заранее не предпринял ничего, что в любом случае дало бы тебе самую лучшую жизнь.
Предлагая игру на откровение, я отчетливо понимала, что мне нечего скрывать, но все же Матео удалось затронуть ту самую тему, которую мне никогда и ни за что не хотелось открывать. Я даже сжала губы в одну тонкую линию и на мгновение задумалась о том, чтобы отказаться отвечать, но желание узнать, что происходило в семье Матео пересилило.
— Навряд ли я смогу нормально ответить на этот вопрос. Когда все посыпалось, я еще являлась ребенком, — произнесла, переводя взгляд на телевизор. — Но, когда-то я и правда жила, как принцесса. Если честно, иногда вспоминаю ту жизнь и она кажется мне какой-то нереальной. Сказочной.
Я прикусила нижнюю губу. С опозданием поняла, что выхожу за пределы сухого, короткого ответа. Но я и правда не знала, как толком объяснить весь тот ад.
— Я знаю, что когда-то папе принадлежало три завода. Еще автомойки, два отеля. Да вообще много всего. И я была записана, как наследница всего этого, но… — я подняла ладонь и пальцем почесала кончик носа. — Когда папы не стало, появилось очень много людей, которые все это растащили. А я даже и не знала.
Наверное, как раз это и являлось тем самым сухим ответом, ведь на самом деле все было куда хуже. Глобальнее. Первые годы я не могла прийти в себя. Не понимала, как это так, что папы больше нет. Что он больше не будет меня обнимать. Не будет наших совместных завтраков и ужинов. Его теплых взглядов, которые касались меня несмотря на весь его суровый, жестокий вид.
Естественно, в таком состоянии я многое не замечала, а ведь жизнь уже тогда начала меняться.
— У меня был опекун. Моя мачеха, но, думаю, она поспособствовала тому, чтобы все растащили, — я шумно выдохнула. — Чтобы иметь возможность самой урвать какой-нибудь кусок. Так, чтобы по документам все принадлежало ей, а не мне. Я это проверяла. Ходила к адвокатам.
Естественно, я о финансах мачехи мало, что знала, но я помнила, что, когда она и мои сестры появились в нашей жизни, денег у них никаких не было. Кажется, мачеха работала продавцом в магазине одежды и жили они на съемной квартире. Теперь же у нее было множество собственных бутиков и еще несколько ресторанов. Но, естественно, дела вела не она. Нанимала
— Этот дом единственное, что у меня осталось, — я руками оперлась о кровать, по обе стороны от себя. — Я тут живу с пятнадцати лет. В принципе, привыкла.
Вспыхнула молния и последовал очередной раскат грома, а мне казалось, что это внутри меня гудело. По большей степени, я не любила затрагивать эту тему как раз из-за чувства несправедливости, которое начинало заживо пожирать стоило подумать о том, как эти шакалы поживились тем, что годами создавал мой отец.
Немного отпускало, когда я осознавала одну истину — я ведь тоже на то состояние не имела права. Не я же его создавала. Мне самой следовало всего добиваться в своей жизни, но пока что я, ничтожество, не могла даже дом отремонтировать.
— Теперь твоя очередь. Почему твой отец отказался от тебя? — упав на кровать, я попыталась вывернуться, чтобы взять чашку с чаем, которая стояла на полу. — Что ты такого сделал?
У меня не получилось достать чашку и я подползла ближе к краю. Встала на одно колено и вскрикнула, когда поняла, что теряю равновесие. Судорожно выпрямив руку, попыталась смягчить падение, но внезапно на моей щиколотке сжалась огромная ладонь и дернула меня назад. Наверное, даже слишком сильно, ведь уже теперь падая назад, я спиной приземлилась на торс парня. А казалось, что упала на что-то каменное. Стальное.
Стало неловко и я завозилась. Попыталась быстро подняться, но прежде всего перевернулась, сама не понимая, как это произошло, что теперь я одной рукой упиралась о кровать и, частично находясь на Матео, вторую руку держала около низа его живота. Там, где футболка задралась и мои пальцы касались обнаженной кожи.
Судорожно, рвано выдохнув, я хотела быстро отдернуть руки, ведь уже сейчас казалось, что я обожглась.
Но Лонго положил свою ладонь сверху моей. Жестко прижал ее. Так, что я запястьем случайно на миллиметры приспустила резинку его штанов.
— Скажи, если я отвечу на твой вопрос, ты будешь готова к последствиям?
Глава 23. Согласие
Лонго задал этот вопрос так, что по коже скользнул холодок и я всерьез усомнилась в том, что мне нужно знать ответ. В груди всколыхнулось и я, нервно смотря в его глаза, сжалась, пока до меня не дошла очередная мысль — Матео просто запугивает меня. Или безжалостно играет на моих нервах. Это ведь забавно. Как огромный кот, который швыряет нелепую мышку из стороны в сторону.
— Просто расскажи, — произнесла на выдохе. Попыталась отдернуть руку и отстраниться, но Лонго лишь сильнее сжал мою ладонь. Уже теперь до жжения. — И, черт, отпусти. Мне больно.
Матео опустил взгляд вниз. Посмотрел на то, как он держал мою ладонь своей и то, как я пальцами прикасалась к обнаженной полоске кожи внизу его живота. А мне от этого стало жутко неуютно. Я уже старалась не обращать внимания на то, что мы находились в небольшой комнате на одной кровати. Пыталась донести до себя логическую мысль, что вообще-то это вынужденно и в подобном нет ничего такого.