Давайте все сойдём с ума
Шрифт:
Всё, пора рвать когти от Пожирателей вообще и от Вольдеморта в частности. Валить в темпе вальса под крылышки Гарри и Дамблдора, потому что тогда будет шанс ещё выжить. В конце концов, Малфой-младший был самолюбив и самостоятелен до крайности и терпеть не мог, когда за него что-то решали. А Люциус, не учтя сию черту характера своего наследника, решил за него фактически всю его жизнь наперёд. А Драко не хотел такой жизни, где он, возможно, однажды будет вынужден встать на поле боя против Гарри. Ни за что. Пусть Люциус лишает наследства, пусть Лорд
Малфой-младший нервно закурил, вновь пристроившись на подоконнике собственной комнаты. Все сошли с ума. Все вокруг.
– Уроборос, - позвал Драко, опасно свешиваясь из окна своей комнаты по направлению к совятне, которая находилась этажом выше. Конечно, не самое типичное имя для филина, и Драко, вообще, хотел назвать его Тилли. Но отец не понял бы внезапной склонности сына к плебейским именам. Пункт двести восьмой кодекса Малфоев гласит, что имена личных сов и филинов должны отражать величие рода и приближённость к древним тайнам. Какие тайны имелись в виду, было давно и прочно забыто (кодекс писался три с половиной тысячи лет назад), но животные именовались строго в соответствии с пунктом. Сову Люциуса, например, звали Гриндевальд, что отражало не только величие и прочее, но и специфическое чувство юмора главы рода Малфоев.
Филин неспешно подлетел и устроился на плече хозяина, ожидая приказаний. Драко торопливо набросал на письме к Поттеру постскриптум, свернул пергамент в трубочку и привязал к лапке Уробороса.
– Лети к Гарри, - шепнул Драко.
– И не обжирай там никого! Будто тебя здесь не кормят, позорище…
Уроборос насмешливо ухнул - дескать, ты, конечно, прав, хозяин, но печенье - это святое!
– и полетел.
Валить отсюда. Несомненно. Только дождаться сентября, ничем не выдав себя. Несомненно.
Руки Драко тряслись, и он выкинул недокуренную сигарету на многострадальные фиалки.
* * *
Гарри, перепрыгивая через ступеньку, раньше Рона добрался до их общей комнаты. Вечеринка в обществе семьи Уизли и нескольких членов Ордена - Грюма, Люпина и Тонкс - заставила героя магического мира расслабиться. И забыть всё, что на него давило - нападение Пожирателей смерти на Хогвартс в конце прошлого года, смерти Сириуса и Седрика, дурацкое пророчество, сломавшее ему жизнь. Забыть, в конце концов, странное поведение Малфоя, приславшего заклятому врагу подарок на день рождения.
Но как раз о последнем факте Гарри явственно напомнил черный филин, вальяжно расхаживавший по, очевидно, полюбившейся ему спинке кровати гриффиндорца.
– Гляди, Гарри, Малфой уже ответил!
– восторженно выдохнул Рон, изрядно нагрузившийся сливочным пивом.
– Чего это он, а?
– Гляжу, - кисло сказал Гарри, разом теряя с такими усилиями обретённое благодушие.
Рон сбегал за Гермионой, пока Гарри отвязывал письмо от лапки филина, и письмо было зачитано вслух для всех троих.
– «Поттер! Уверяю тебя, что для такого подарка у меня имелись
Я не забыл, что мы враги, о нет, на этот счёт можешь не беспокоиться - при первой же встрече я могу тебе об этом напомнить, отпустив лишь пару реплик, если хочешь. Однако у любых врагов могут найтись точки соприкосновения. Взять хотя бы Дамблдора и Гриндевальда, которые дружили в юности, прежде чем стать врагами.
Так и вижу, Поттер, как на твоём лице отражается непривычная по своей напряжённости работа мысли: что же общего может быть у тебя и меня? Что ж… если и нет пока, то найти нетрудно. Главное, не швырни в меня авадой невзначай, ты же всё-таки гриффиндорец, и всё будет хорошо.
Спасибо за заботу о моём филине, и не давай ему больше печенья, пожалуйста, он и так избалован сверх меры. Если надумаешь не отвечать, скажи Уроборосу (это филин), и он сам улетит, а до тех пор будет ждать ответа.
Всецело к твоим услугам,
Д. М.
P. S. Если ты об этом думал, моё поведение не имеет никакого отношения к Сам-Знаешь-Кому или к моему отцу. Это наши личные дела, Поттер, только наши с тобой. И вообще… ты будешь удивлён, но мой выбор стороны в этой войне вовсе не так очевиден, как кажется многим».
Письмо повергло Гриффиндорское Трио в глубокую задумчивость, усугубленную большими порциями поглощённых недавно пирогов и сливочного пива.
– Только хорёк мог додуматься обозвать птицу Уроборосом, - высказался наконец Рон. Гарри и Гермиона были с ним согласны, но этот факт не казался им таким уж первостепенным.
– Это хорошо, если Малфой действительно не уверен в том, что должен присоединиться к Вольдеморту, - заявила Гермиона. Рон и Гарри были в шоке.
– Миона!! Ты думаешь, этот гнусный хорёк способен говорить правду?!
– заорал рыжик, практически оглушив Гарри на правое ухо.
– Он тоже человек, - с достоинством сказала Гермиона.
– Почему бы ему и не говорить правду для разнообразия?
– Не верю я в такое разнообразие, - проворчал Рон, слегка успокаиваясь.
– Он - Малфой, и этим всё сказано!
– Меня больше беспокоят его намёки на то, что у нас с ним может быть что-то общее, - напряжённо сказал Гарри.
– Что он имеет в виду?
– В письме не говорится ни о чём конкретном, Гарри. Я думаю, он действительно хочет тебя заинтриговать и продолжить переписку.
– Но зачем она ему? Он не может прислать мне ничего опасного и никогда не перевербует меня на сторону Волдеморта. Что ещё ему от меня может быть надо?
– Может, ему совсем уж не с кем общаться?
– неуверенно предположил Рон.