Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов
Шрифт:
В конце нашего разговора Рейнольдс захотел показать мне место, где убили его дочь. Я не мог произнести «да». Это было уже слишком. Рейнольдс наклонился ко мне и накрыл ладонью мою руку.
«У вас есть бумажник? – спросил он. А затем протянул паспортного размера фото Кимбер. – Его сделали за месяц до ее гибели. Положите фото в бумажник и вспоминайте о ней, когда будете его открывать». Майк Рейнольдс всегда будет горевать. «У этого ребенка была вся жизнь впереди. Сотворить подобное, так хладнокровно убить мою девочку – настоящее зверство. Этому нужно положить конец».
В 2007 году Дерксенам позвонили из полиции. «Я отделывалась от них два месяца», – сказала Уилма Дерксен. Чем был вызван их звонок?
Сарай, в которой обнаружили тело девочки, все эти годы хранился в полицейском складском ангаре, и теперь ДНК с места преступления совпало с ДНК человека по имени Марк Грант. Он жил совсем недалеко от Дерксенов. За ним числилось не одно сексуальное преступление, и большую часть взрослой жизни он провел за решеткой. В январе 2011 года Грант предстал перед судом.
По признанию самой Дерксен, она была в ужасе. Она не знала, как реагировать. Воспоминания о том кошмаре ушли в прошлое, а теперь снова придется бередить старые раны. Она сидела в зале суда. Грант, с одутловатым лицом и седыми волосами, надулся, словно индюк. Выглядел он нездоровым и слабым. «Его злость по отношению к нам, его враждебность казались такими странными, – вспоминает Уилма. – Не знаю, почему он питал к нам такую ненависть, ведь это мы должны были ненавидеть его. Наверное, в первый раз я взглянула на него только под конец предварительного слушания, понимаете, и сказала себе: вот человек, который убил Кэндис. Помню, как мы смотрели друг на друга, и свое удивление: кто ты такой? Как мог так поступить? Как можно быть таким человеком?
«Самым страшным для меня было… я сейчас заплачу… было, когда я… – она остановилась и извинилась за слезы. – Я осознала, что он связал Кэндис по рукам и ногам и что это значит. Сексуальность принимает различные формы, и я не понимала… – Она снова замолчала. – Я наивная меннонитка. И понимать, что ему доставляло удовольствие связывать Кэндис и наблюдать за ее страданиями, что ему нравилось ее мучать… Не знаю, есть ли в этом какой-то смысл. Для меня это еще хуже, чем вожделение или изнасилование, понимаете? Это бесчеловечно. Я еще могу понять извращенное сексуальное желание. Но это просто изуверство. Кошмар. Это гораздо хуже».
Одно дело прощать в теории. Когда Кэндис убили, они не знали, кто ее убийца: он был человеком без имени и лица. Но теперь они узнали его имя.
«Как можно простить человека, совершившего такое? – рассуждает женщина. – Мне стало гораздо труднее. Приходилось бороться со всякими разными мыслями, вроде “Почему он не умер?”, “Почему его никто не убил?”. Это нездоровые мысли. Это месть. И держа его судьбу в моих руках, я в какой-то мере несла бы ответственность за применение пыток».
«Однажды я не сдержалась прямо в церкви. Я была с компанией друзей и принялась поносить сексуальные безрассудства. На следующее утро мне позвонила одна из тех подруг и пригласила на завтрак. Но затем отказалась говорить в кафе и предложила пойти к ней домой. Мы пошли к ней домой. И там она призналась в пристрастии к порно, и мазохизму, и БДСМ. Она была близка к этой культуре и поэтому понимала ее. Она все мне рассказала. И тогда я вспомнила, что любила ее. Мы вместе работали в миссионерской организации. И эта ее сторона все время была мне неведома».
Монолог Дерксен продолжался очень долго, и наплыв эмоций изрядно ее утомил. Теперь она говорила медленно и мягко. «Моя подруга очень переживала и была так напугана. Она видела мою злость. Застряну ли я в этой злости, направлю ли злость на нее? Оттолкну ли ее?» Чтобы простить подругу, поняла она, ей придется простить Гранта. Она не может делать исключения ради собственного морального удобства.
«Я боролась с этим желанием, – признается она. – Хотя порой безуспешно. Я не святая. И не всегда прощаю.
Уилма Дерксен могла превратиться в Майка Рейнольдса. Могла инициировать собственную версию Закона трех преступлений. Но она предпочла не делать этого. «Поначалу было бы проще, – продолжает она. – Но затем стало бы труднее. Думаю, я бы потеряла Клиффа, думаю, я бы потеряла детей. В каком-то смысле я бы сотворила с другими то, что он сотворил с Кэндис».
В своем горе мужчина эксплуатирует власти штата и в результате вынуждает их влезть в бесплодный и дорогостоящий эксперимент. Женщина, отказавшаяся от возможностей власти, находит в себе силы простить и сохраняет дружбу, брак и душевное равновесие. Мир перевернулся с ног на голову.
Глава девятая
Андре Трокме
«Мы чувствуем себя обязанными сообщить вам, что среди нас есть евреи»
Когда в июне 1940 года Франция капитулировала, немцы позволили французам создать правительство в городе Виши. Возглавлял правительство герой Первой мировой войны, маршал Анри Филипп Петен, в руках которого сосредоточились все полномочия диктаторского правления. Петен активно сотрудничал с немцами. Он лишил евреев гражданских прав, наложил запрет на их деятельность в ряде профессий, ввел антисемитские законы, организовал интернирование и депортацию французских евреев и предпринимал множество других авторитарных действий, например, школьники каждое утро обязаны были отдавать честь французскому флагу нацистским приветствием – выпрямленной правой рукой ладонью вниз. На фоне деятельности правительства Петена в период немецкой оккупации ежеутреннее нацистское приветствие флага можно считать мелочью.
Большинство людей подчинилось. Но только не жители городка Шамбон-сюр-Линьон.
Шамбон – одна из десятка коммун в горном массиве Виваре, регионе, находящемся в южной части Франции недалеко от итальянской и швейцарской границ. Зимы здесь снежные и суровые. Поселение довольно уединенное, и ближайшие крупные города расположены далеко у подножия гор, за многие мили. Регион преимущественно сельскохозяйственный, с множеством ферм, разбросанных тут и там по сосновым лесам. Несколько столетий Шамбон служил убежищем разнообразным протестантским сектам, центральное место среди которых занимали гугеноты. Местный протестантский пастор Андре Трокме был пацифистом. В воскресенье после поражения Франции Трокме выступил с проповедью в протестантской церкви Шамбона. «Любить, прощать и творить добро врагам – наш долг, – заявил он. – Но при этом мы не должны сдаваться и малодушничать. Мы обязаны сопротивляться всякий раз, когда враги требуют от нас повиновения, противного Божьим заветам. Мы должны сопротивляться, без страха, но и без гордыни и ненависти».
Нацистское приветствие, введенное режимом Виши, демонстрировало, по мнению Трокме, наглядный пример «повиновения, противного Божьим заветам». Несколькими годами ранее Андре Трокме вместе с другим пастором, Эдуаром Тейи, открыли в Шамбоне школу под названием Севеннский коллеж. Они решили, что в школе не будет ни флагштока, ни нацистского приветствия.
Следующим шагом режим Виши потребовал от всех французских учителей подписать клятву верности государству. Трокме, Тейи и весь штат Севеннского коллежа отказались. Петен настаивал, чтобы во всех школах висел его портрет. Трокме и Тейи покачали головой. В день первой годовщины режима Виши Петен приказал, чтобы в городах по всей стране в полдень 1 августа звонили в колокола. Трокме разрешил сторожу церкви, женщине по имени Амели, не заниматься ерундой. Два жителя города обратились с жалобой. «Колокол принадлежит не маршалу, а Богу, – решительно возразила им Амели. – Он звонит для Господа или вообще не звонит».