Давид против Голиафа

Джемаль Гейдар Джахидович

В то время как у язычников все является спиралью, кусающей себя за хвост змеей. Циклический мир, который после своего исчезновения возникает снова. Смерть человека, которая является переходом на другой план существования. Смена одной манифестации на другую. Калейдоскоп гуляющих, переходящих друг в друга нюансов и возможностей, которые образуют великий коловорот или великую спираль смыслов, времен, личностей. То, что называется «универсальный водоворот», Vortex universal, когда каждая точка идет по некой спирали, не попадая никогда на позицию другой.

Исламское воззрение на длительность предполагает финализм как ограничение любой проекции. С точки зрения языческого сознания, протяженность есть следствие двух точек, которые не совпадают между собой. Они образуют квант пространства. Бесконечно исчезающий, но все еще разделяющий две точки, не становящиеся пока одной целой.

Неограниченное число таких квантов образует протяженность. С точки зрения исламского сознания, протяженность существует авансом, а точка, поставленная в нее, ее ограничивает и центрирует. Точка не принадлежит протяженности и не делит ее, а трансцендирует. Поэтому этот момент исламского сознания в нынешней системе информационного общества изъят. Они разрушили для массового сознания традиционный платоновскогегелевский дискурс, они убили символ и заменили его постмодернистским знаком, который внешне напоминает то, что принесено Исламом, – господство знака над смыслом, но, по сути, обслуживает противоположную задачу.

П. Теперь знак – это брэнд, марка…

Г.Д. Да. Но знак – это брэнд для простых людей, которые его потребляют. А для бенефициаров общества знак есть оружие господства символа над реальностью, с помощью которой они хотят осуществить этот ноосферный проект. Окончательно ликвидировать разрыв между субъективным и объективным. По Тойнби, «цивилизация рождается в ответ на вызов». Бросается вызов, а цивилизация его подхватывает и что-то отвечает. То есть имеется некий лаг, когда вызов уже брошен, а ответ еще не получен, не сформулирован. И там наступает некий кризис, когда человек как бы проваливается внутри среды, не защищенный от ее жгучего действия. Это катастрофа. Переход от одного уровня к другому через катастрофу и кризис. Прометей не принес очередной огонь, а космический холод уже наступил. И пока он принесет, – а он принесет, – большая часть людей, дрожащих в пещерах, будет выбита этим холодом.

Современные бенефициары новой глобальной системы хотят создать структуру, в которой нет этого лага, где виртуальная субъективность сама генерирует этот прометеевский огонь. Она не нуждается во внешнем герое, который приходит для того, чтобы спасти человечество. То есть виртуальное и реальное должны слиться в тождество. И, конечно, ключи должны находиться в руках виртуальщиков. Они проектируют процесс, и никакой разницы между антропогенным и естественным нет. В конечном счете, проблема физического закона, открытия физического закона, есть проблема его формулировки. Что в скрытой форме, надо признать, было и раньше. Не нужны лаборатории и миллионы испытаний, чтобы найти зависимость между какими-то процессами, а потом их истолковать. Достаточно обладать методологией формулирования, чтобы сделать такие законы, которые тебе удобны. А под них реальность подведет соответствующие совпадения. Если взять любой закон из учебника, то мы увидим, что он ложится в логику, он ожидаем, его можно сочинить. Если посмотреть на многие законы, то кажется, что они выдуманы философами с формальной логикой. Получается, что во внешний мир заложено то, что человек с формальной логикой, с кантовскими абстракциями может ожидать. Нужно только оживить это дело, подогнать. Половина законов изобретена Ньютоном и Лейбницем, исходя из их идеальных представлений о том, как должна себя вести масса, что такое инерция. И только потом оказалось, что есть некоторые влияния. А вообще это все было выдумано из головы. То же и с небесной геометрией. Оказывается, что планеты вращаются все-таки немного эллипсоидно. А у Эвклида или Эйлера они вращались по строгим кругам. Они выдумывали эти законы, будучи естественными номиналистами, но не понимали этого. Они наблюдали недра собственной центральности.

Сегодня элиты хотят выбросить на свалку иллюзии прежних людей и объявить себя ноосферными хозяевами мира. В их мире не должно быть кризисов, недо– или перепроизводства.

П. Потому что это не нужно рынку?

Г.Д. Рынок становится прозрачным. Он становится функцией от сознания господ. Потому что Хайек писал, что «рынок – это черный ящик», божественный, непредсказуемый хаос, у которого нет законов. Сам Хайек, с их точки зрения, вредный придурок. Рынок должен быть абсолютно прозрачен как законы поведения газа в трубе.

П. Он должен быть управляем?

Г.Д.

Он должен быть мыслим, мыслеполагаем. Эта мыслеполагаемость должна быть записана иероглифами. Становиться информационным потоком и преобразовываться в данность. И тогда это обеспечивает неостановку времени, отсутствие катаклизмов, изъятие конечности и вечное господство одних и тех же. То есть высшую ницшеанскую реализацию – идею «вечного возвращения равного». Хайдеггер, кстати, уточнил, что внутри этой европейской системы, – а это, как подчеркивал Ницше, европейская проблема, принять и понять вечное возвращение одного и того же, существует элитарное усилие, напряжение, присущее герою-джентльмену, представителю элиты, которое внутри этого вечного возвращения производит переоценку таким образом, что в следующий момент то равное, которое вернется, будет содержательнее, богаче и ценнее, чем предыдущее. То есть он поднимает планку, ставку внутри этого возвращения. Он постоянно обогащает это внутреннее возвращение. В конечном счете, он делает его открытым. Это реализация рая, отмена второго закона термодинамики, отмена гравитационного поля. Все это сливается, и мы живем в мире, который одновременно является физическим, конкретным и виртуально-райским без малейших противоречий.

Это то, что происходит сейчас. Сейчас идет переход к этому. Приметы этого уже есть. Проблема только в том, что на пути к этому придется слить большую часть человечества. Как балласт. Почему? Потому что общество так устроено, что человек должен либо платить за проезд, либо его выкидывают с подножки. Общество защищает человека от космоса. Если человека бросить без общества в открытую среду, то он будет подобен тем племенам Каменного века, которые зависят от случайных обстоятельств экосистемы. Так делают вырубщики леса в Амазонке. Они приходят к индейскому племени и перекрывают какойнибудь приток. Раз, – карпов нет, рыбы нет, племя вымирает или уходит. Или, например, белые завоеватели прерий Америки выбили бизонов, устранили тем самым единственный гарант физического существования индейцев. А их было, ни много, ни мало, двадцать миллионов на конец XVIII века, которые зависели от, допустим, стомиллионных стад бизонов. В прежней экосистеме они могли существовать бесконечно, но их за двадцать лет выбили, и индейцы превратились в кучку совершенно оголодавших бродяг, которых заперли в резервации.

Это то, что происходит с людьми, которые существуют в племени, куда не пришел Прометей. В племени, куда он пришел, наступает независимость от внешних законов. И такая внешняя независимость наступила на самом архаическом уровне. Уже фараон ни от чего не зависел. Древняя Индия, Вавилон ни от чего не зависели. Ацтеки и майя уже не зависели. Легенды о том, что развитие производительных сил подняло человечество, – это полная ерунда. Принципиально человек был защищен уже три тысячи лет назад так же, как и сейчас. Но тогда он за это платил совсем немного. И достаточно было иметь под командой три миллиона рабов, таскающих носилки, чтобы их время, отнимаемое, отчуждаемое у них, компенсировало расход на поддержание баланса между социумом и давлением рока.

Дело в том, что характер рока, то есть математическая модель сужающейся спирали, такова, что каждый следующий день стоит гораздо дороже, чем предыдущий. Если пустить шарик кататься по спирали, он будет катиться быстрее, потому что каждый следующий кружок меньше диаметром. То есть, он будет проходить меньшее расстояние. Кажется, что катится с одной скоростью, а получается все быстрее. Он быстрее проходит очередной виток. Поэтому платить надо больше. Откуда брать? От людей. Значит, надо превращать рабов с носилками в современных менеджеров, средний класс, яппи. Тех, кто ездит на машине, связан массой обязательств, отчисляют в фонды.

П. Кредиты, финансовые обязательства и повинности, статусные вещи…

Г.Д. А еще детей в колледжи. Белка в колесе. А есть ли предел? Оказывается, есть. Человека можно довести до состояния психостении, сверхнапряжения. Он будет абсолютный психопат, у которого внутри не будет времени на размышления. Он будет полностью вовлечен в систему отношений. А дальше? Ресурсов нет. Интенсифицировать? Он сдохнет. Или начнет восставать. Хиппи – это переходный момент бунта поколения, перед которым поставили вызов быть более социализированными, чем их отцы. Если все люди превращены в придатки к терминалу компьютера и вовлечены в интерактив, то проблем нет. Они 24 часа в сутки будут сидеть и умирать перед компьютером, создавая виртуальную ценность, виртуальное отчуждение своего времени, которое можно обозначить любой цифрой.