Давний спор славян. Россия. Польша. Литва [с иллюстрациями]
Шрифт:
Царь велел Плещееву отписать Хмельницкому, что он никогда не писал к Вишневецкому о соединении русских с поляками против казаков, что кто-то специально распускает об этом слухи, чтобы поссорить царя с казаками. Но Богдан не удовлетворился этим ответом и опять послал Плещееву грамоту: «Уже третьего посла вашего перехватываем, вы все сноситесь с ляхами на нас. Если вы хотите на нас, на свою веру православную христианскую меч поднять, то будем богу молиться, чтоб вам не посчастливилось. Легче нам, побившись между собою, помириться, а помирившись, на вас поворотиться. Мы вам желали всего доброго, царю вашему желали королевства Польского, а потом, как себе хотите, так и начинайте, хотите с ляхами, хотите с нами».
Одновременно Хмельницкий
Казацкие старшины застали короля уже в гробу, они были допущены к телу, а от временного правительства 22 июля получили следующий ответ: «Нет надобности объяснять вам совершенного вами преступления. Хотя республика могла бы отомстить вам, но мы, не желая более пролития крови христианской, снисходя на вашу нижайшую и покорную просьбу, согласились назначить панов комиссаров, людей знатных, которые объявят вам дальнейшую волю республики».
Для переговоров с Хмельницким были назначены комиссары во главе с Киселем. Тот вел переговоры через монаха Лешко. Расхваливая польские вольности, Кисель писал Хмельницкому: «Милостивый пан старшина Запорожского Войска республики, издавна любезный мне пан и приятель! Верно нет в целом свете другого государства, подобно нашему отечеству, правами и свободою. И хотя бывают разные неприятности, однако разум повелевает принять во внимание, что в вольном государстве удобнее достигнуть удовлетворения, между тем, как потеряв отчизну нашу, мы не найдем другой ни в христианстве, ни в поганстве: везде неволя, одно только королевство Польское славится вольностию».
Хмельницкий отвечал Киселю: «Послушав совета вашей милости, старого своего приятеля, мы сами приостановили свои военные действия и орде приказали возвратиться, а к республике с покорностью и верным подданством отправили послов».
Кажется, что многомудрый Кисель попался на нехитрую казацкую уловку. Он поспешил донести о следствиях своих переговоров с повстанцами архиепископу-примасу: «Развеял господь бог через меня, наименьшего сына отечества, кровавую радугу и приостановил ужасную внутреннюю войну… Я прошу, чтоб настоящая моя верная услуга и дальнейшая служба никем у меня не была отнимаема и не оставалась бы без памятника, заслуженного любовью к отечеству».
А тем временем на Украине казаки продолжали громить поляков, организованное сопротивление которых почти прекратилось. С казаками воевала лишь частная армия Иеремии Вишневецкого. «Недавний отступник от православия, с ненавистью ренегата к старой вере, вере хлопской, Иеремия соединял ненависть польского пана к хлопам, усугубленную теперь восстанием и кровавыми подвигами гайдамаков». [112]
Иеремия действовал в традициях пана Лисовского. Разница была лишь в том, что целью первого были грабежи, а убивать приходилось по необходимости; у Вишневецкого же целью было убийство православных, а грабежи — второстепенным делом. Так, Вишневецкий напал на местечко Погребища, где перебил почти всех жителей, с особой жестокостью он убивал православных попов. Из Погребищ Вишневецкий пошел в принадлежавший ему город Немиров. Жители заперли ворота перед своим паном, но он взял город приступом, и выданные мещанами виновники восстания погибли в страшных муках. «Мучьте их так, чтоб они чувствовали, что умирают!» — кричал Иеремия палачам.
112
Там же.
В конце июля 1648 г. частная армия Вишневецкого встретилась с многочисленным казацким отрядом под началом атамана Кривоноса, и после двух кровопролитных стычек поляки вынуждены были отступить.
К сентябрю 1648 г. магнатам удалось собрать под Львовом 32 тысячи поляков и 8 тысяч немецких наемников. Во главе этой новой армии стали три польских магната: изнеженный сибарит Доминик Заславский, образованный латинист Миколай Остророг и 19-летний Александр Конецпольский. «Перина, латина и детина», — как съязвил про эту троицу украинский гетман.
20 сентября началось сражение под Пилявцами. В этот день ляхам удалось потеснить казаков. На следующий день бой шел с переменным успехом, но к вечеру подошли 4 тысячи татар. Наутро третьего дня к трем польским стратегам привели перебежчика, утверждавшего, что к Хмельницкому подошли 40 тысяч татар с самим Ислам-Гиреем П. Командование не знало, что делать, а в польском лагере началось смятение. Да тут еще напали казаки и вырезали два польских полка. К утру 23 сентября ляхи обнаружили, что «перина, латина и детина» бежали. И вот тогда паны бросились бежать кто куда.
После триумфа под Пилявцами Хмельницкий занял без боя городки Константинов и Збараж и, слыша крики казаков: «Веди на ляхов!» — повел войско ко Львову, с которого взял огромный выкуп: жители вынуждены были отдать все свои драгоценности. От Львова Хмельницкий пошел к Замостью, а оттуда 15 ноября послал письмо польскому сенату, в котором по-прежнему утверждал, что виноваты во всех бедах два пана — Конецпольский и Вишневецкий, и требовал, чтобы сенат объявил их виновными. «Если ваша милость начнете войну против нас, — писал Хмельницкий, — то мы примем это за знак, что вы не хотите иметь нас своими слугами».
В ответном письме польские сенаторы писали об избрании нового короля Яна Казимира (г. пр. 1648–1668), брата Владислава IV, и о том, что новый король приказывал Хмельницкому отступить от Замостья. Тот отвечал, что повинуется, и на радостях велел палить из пушек, пил и говорил послам: «Если б вы на конвокации еще короля выбрали, то не было бы ничего, что случилось, а если б выбрали какого-нибудь другого, а не Яна Казимира, то я пошел бы на Краков и дал бы корону кому надобно».
Есть доказательства того, что до выборов короля Ян Казимир вел тайные переговоры с Хмельницким. Теперь же новый король отвечал Богдану: «Начиная счастливо наше царствование, по примеру предков наших, пошлем булаву и хоругвь нашему верному Войску Запорожскому, пошлем в ваши руки, как старшего вождя этого войска, и обещаемся возвратить давние рыцарские вольности ваши. Что же касается смуты, которая до сих пор продолжалась, то сами видим, что произошла она не от Войска Запорожского, но по причинам, в грамоте вашей означенным». Ян Казимир обещал, что Войско Запорожское отныне будет под непосредственной властью короля, а не украинских старост, обещал исполнить желание казаков относительно унии, но требовал за это, чтобы Хмельницкий отослал татар и распустил чернь.
Казаки под Львовом
В первых числах нового, 1649 г. Хмельницкий торжественно въехал в Киев. Вокруг него ехали полковники в золоте и серебре, добытом у поляков, несли польские хоругви и другие трофеи. В толпе раздавались радостные крики, слышались мольбы за Хмельницкого. Духовенство и академия вышли ему навстречу, профессора говорили панегирики, называли Богдана Моисеем веры русской, защитником свободы русского народа, новым Маккавеем. Богдан усердно молился, раздавал церквям богатые дары из польской добычи, но в то же время расспрашивал колдунов и колдуний о будущем.