Давний спор славян. Россия. Польша. Литва

Широкорад Александр Борисович

12 декабря австрийская партия, состоявшая в основном из польских вельмож, провозгласила королем императора Максимилиана, а 14 декабря шляхта провозгласила королевну Анну королевой, но с условием, что она выйдет замуж за Стефана Батория. У австрийской стороны были все шансы выиграть, поскольку Литва и Пруссия также поддерживали кандидатуру Максимилиана. Однако когда польские послы приехали к императору Максимилиану, тот стал выдвигать новые условия, не удовлетворившие поляков.

Между тем Баторий с войском вошел в польские пределы, 18 апреля 1576 г. торжественно въехал в Краков и уже 1 мая короновался.

В связи со сложной политической обстановкой в Прибалтике Иван IV решил создать марионеточное Ливонское королевство. Датский

герцог Магнус принял предложение царя Ивана стать его вассалом и в мае 1570 г. был по прибытии в Москву провозглашен «королем Ливонским». Русское правительство обязалось предоставлять новому государству, обосновавшемуся на острове Эзель, военную и материальную помощь, чтобы оно могло расширить свою территорию за счет шведских и литовско-польских владений в Ливонии.

До конца 1576 г. перемирие между Россией и Польшей более-менее соблюдалось. В январе 1577 г. пятидесятитысячное русское войско под началом боярина Ивана Васильевича Шереметева вторглось в Северную Ливонию и осадило Ревель. Однако город взять не удалось.

Летом того же года сам царь выступил из Новгорода в поход, но пошел не к Ревелю, а в польскую Ливонию. Самозваный правитель Ливонии, литовский гетман Карл (Ян) Ходкевич, не рискнул вступить в бой с русскими и с малочисленным войском удалился в пределы Литвы. Большинство южноливонских городов — Мариенбург, Люцин, Динабург и другие — без единого выстрела сдавались русским воеводам. Держалась одна Рига.

Окончив поход, Иван IV с частью войска отправился в Россию, оставив вместо себя воевод Ивана Шуйского и Василия Сицкого. Сразу же после отъезда царя на русские войска с севера напали немцы, а с юга — литовцы. В декабре 1577 г. литовцы внезапно напали на сильно укрепленный замок Венден и овладели им. Марионеточный король Магнус перебежал к полякам.

В 1578 г. русские войска в Ливонии перешли в контрнаступление и 25 июля взяли город Оберпаллен и осадили Венден. В это время литовский отряд Сапеги соединился в районе Пернова со шведским отрядом воеводы Бойэ, наступавшим с севера. Форсированным маршем объединенное войско двинулось к Венде ну и 21 октября атаковало русских. Татарская конница сразу бежала с поля боя, а русские отступили в свой укрепленный лагерь. Ночью четыре воеводы — князь Иван Голицын, окольничий Федор Шереметев, князь Андрей Палецкий и дьяк Андрей Щелкалов — бежали с конницей, а наутро противник овладел лагерем. Литве и шведам достались 17 тяжелых осадных орудий, причем несколько пушкарей, не желая сдаваться в плен, повесились на своих орудиях. Согласно ливонским хроникам, под Венденом из восемнадцатитысячной русской рати погибло 6022 человека.

Надо заметить, что все эти операции литовские магнаты вели в инициативном порядке, и у них в 1577–1578 гг. была частная война с Иваном Грозным. С новоизбранным королем Стефаном у царя было перемирие. Стефан же в тот период вел частную войну со своими подданными — жителями города Данцига.[68] Король нарушил их права, и горожане объявили, что до тех пор не признают Стефана королем, пока не будут возвращены их права и подписано соглашение с императором. Однако император Максимилиан в 1576 г. умер, и Данцигу теперь неоткуда было ждать помощи. Стефан осаждал город до конца 1577 г., после чего ему пришлось заключить с горожанами мир на довольно выгодных для них условиях.

В июле 1576 г. Стефан отправил в Москву послов Груденского и Буховецкого с предложением не нарушать перемирия и прислать опасную грамоту на великих послов. Однако в грамоте Иван IV был назван не царем, а великим князем, а также в ней содержалось несколько недопустимых с точки зрения дипломатического этикета положений. Возмущенные бояре ответили послам: «Мы удивились, что господарь ваш не называет нашего господаря царем и великим князем смоленским и полоцким и отчину нашего господаря, землю Лифляндскую, написал в своем титуле. Господарь ваш пришел на королевство Польское с небольшого места, с воеводства Седмиградского,

которое подчинено было Венгерскому государству. А нашего государя все его братья, великие господари, главные на своих королевствах, называют царем: так вам бы, паны, пригоже было советовать Стефану королю, чтобы вперед таких дел не начинал, которые к разлитию христианской крови приводят». Послов не позвали обедать за то, что они не объявили о родстве Батория, но опасную грамоту на великих послов все-таки дали.

Узнав о походе царя Ивана в Ливонию в 1577 г. и о взятии городов у поляков, Баторий упрекал Ивана в том, что тот, послав опасную грамоту и не объявив войны, забирает у него города. Царь отвечал на это: «Мы с божиею волею отчину свою, Лифляндскую землю, очистили, и ты бы свою досаду отложил. Тебе было в Лифляндскую землю вступаться непригоже, потому что тебя взяли с Седмиградского княжества на Корону Польскую и на Великое княжество Литовское, а не на Лифляндскую землю. О Лифляндской земле с Польшею и Литвою что велось, то делалось до тебя: и тебе было тех дел, которые делались до тебя, перед себя брать непригоже».

В январе 1578 г. в Москву приехали «великие польские послы» — воевода мазовецкий Станислав Крыйский и воевода минский Николай Сапега[69] и начали говорить о «вечном мире». Но обе стороны выдвигали такие условия, что заключение «вечного мира» было невозможно. Кроме Ливонии, Курляндии и Полоцка царь требовал Киев, Канев, Витебск и обосновывал свои требования, выводя родословную литовских князей от полоцких Рогволодовичей. «Эти князья [Гедиминовичи], — говорил он, — были славные великие государи наши братья, во всей вселенной ведомые и по родству (по коленству) нам братья, поэтому Корона Польская и Великое княжество Литовское — наши вотчины, ибо из этого княжеского рода не осталось никого, а сестра королевская государству не отчич. Князья и короли польские были в равенстве, в дружбе и любви с князьями галицкими и другими в той украйне, о Седмиградском же государстве нигде не слыхали. И государю вашему, Стефану, в равном братстве с нами быть непригоже, а захочет с нами братства и любви, так он бы нам почет оказал».

Послы обиделись за своего государя и привели в пример царя Давида, который также был избран из низкого звания, но и тут Иван не растерялся и велел отвечать послам: «Давида царя бог избрал, а не люди».

Тем не менее в январе 1578 г. в Москве было подписано очередное перемирие сроком на три года, считая от 25 марта 1578 г. Причем в грамоте, подписанной от имени царя, было внесено условие: «Тебе, соседу [а не брату] нашему, Стефану королю в вашей отчине, Лифляндской и Курляндской земле, в наши города, мызы, пристанища морские, острова и во всякие угодья не вступаться, не воевать, городов не заседать, новых городов не ставить, из Лифляндии и Курляндии людей и городов к себе не принимать до перемирного срока». В польской же грамоте, написанной послами от имени Стефана, это условие отсутствовало.

Но Стефан не собирался выполнять условия перемирия. Он не очень надеялся на польские и литовские войска и нанял в Германии и Чехии несколько полков пехоты, а также закупил в Западной Европе лучшие по тем временам пушки и нанял к ним прислугу. Приготовившись таким образом, Баторий в июне 1579 г. послал в Москву гонца с объявлением войны. Причиной же разрыва отношений он назвал вступление Ивана в Ливонию, несмотря на перемирие с Литвой.

Под Полоцком войска Батория расположились следующим образом: у Двины стала венгерская пехота, у их лагеря был наведен понтонный мост. Ниже венгров, на берегу реки Полоти, стал лагерем воевода трокский Николай Радзивилл с литовскими войсками и польскими частными армиями (в польских источниках их именовали «охотниками»). По другую сторону Полоти была ставка короля и находились королевские войска. Их лагерь окружали повозки, соединенные железными цепями и установленные за глубоким рвом с насыпью. Выше королевского лагеря расположился немецкий наемный отряд.