Давно закончилась осада... (сборник)
Шрифт:
Царапалось в глубине души другое. Он-то радуется, что Норик нашелся, а у того… Да, и у Норика радость, но за ней каждый миг тревога: “Мама…”
А что Оська мог сделать?
Оказалось, что мог…
З
Конечно, не одного Оськи была эта затея. Он там даже и не первую роль играл. Это Мамлюча достала катер. Вошла в сговор с каким-то дальним родственником, парнем лет двадцати. Тот, правда, сказал:
— Имейте в виду, в это дело я встревать не буду. К борту доставлю, а
А без оружия было не обойтись.
Оказалось, что Мамлюча и мальчишки в здешних подземельях откопали немало “всякого такого”. Отчистили, привели в порядок. Был даже пулемет с дырчатым кожухом на стволе и похожим на патефонный диск магазином.
И патронов хватало. Причем, они были не тусклые, не зеленые от старости, а новенькие. Как золоченые орехи. Оська при свете фонаря пересыпал их, ронял, и они падали ему на колени, как холодные гирьки…
Снарядили магазины. Мамлюча сунула в карман драных джинсов черные лимонки.
Оська выбрал себе немецкий автомат с длинным прямым рожком и пистолетной ручкой. Не тяжелый…
Трудных задач было много. Самая первая — проскочить на выходе из бухты боны заграждения. Надо было идти впритирку за каким-нибудь большим судном, тогда не заметят. Или примут за лоцманский катер…
Так и сделали. Оська плохо помнил, как выходили из бухты. За каким-то черным сухогрузом. Все сошло гладко. И вот они уже на внешнем рейде.
Ночь была темная и звездная. Моторы рокотали глухо, и даже здесь было слышно, как на берегу трещат ночные кузнечики. “Или звезды?” — подумал Оська. По горизонту мигали маяки и огни на плавучих буях. С веста шла пологая зыбь, катер то подымал нос, то плавно уходил им вниз. Оську стало слегка укачивать. Начало казаться даже, что это сон. Будто катер — не катер, а парусник, и у него под бушпритом фигура: летящий над волнами Даниэль с ключом… Или это был уже сам Оська?
Он тряхнул головой. Он был не под бушпритом, а на палубе катера, с автоматом под локтем. Встречная волна пошла сильнее, стали залетать брызги. Рядом в темноте дышали мальчишки. Чумазый Гошенька, “артист” Бориска, его растрепанный белобрысый друг Вовчик. И увешанный ольчиками рыжий Вертунчик. И еще несколько ребят, Оська их не знал.
А Норика не взяли. Даже ничего ему не сказали. Потому что, если сорвется — как он это вынесет? С его-то “порогом сердца”…
Мамлюча была в рубке, рядом с хозяином катера (кажется, его звали Максимом). Следила за курсом по шлюпочному компасу. Катер был просторный — человек двадцать могло поместиться. Корпус из гладкого пластика, обводы как у гоночного судна, моторы — два могучих “Беркута”. От такого не уйдет самый современный теплоход, не то что эта посудина “Согласие”.
Было рассчитано, что курсы катера и “Согласия” пересекутся в открытом море, через час быстрого хода.
Так и случилось. Стало вырастать на горизонте светлое пятнышко, потом разбилось на отдельные огни — белые и разноцветные.
И вот уже катер идет
— На “Согласии”! Лоцманская служба Городского водного района! Сбавьте ход до самого малого, будем швартоваться! Имею важное сообщение!
— Почему не по телефону! — донесся зычный радиоголос.
— Секретно! Лично для капитана! Чрезвычайная ситуация!
“Согласие” стало замедлять ход. Катер шел уже совсем у борта. Его мотало в бурунах, бегущих вдоль судна от форштевня.
— Спрячьте оружие, — велела Мамлюча.
Оська сунул автомат под юнмариночную распашонку. Холодный металл как бы приклеился к телу.
Сверху засветил белый фонарь, сбросили кранцы и два трапа.
Швартовка на ходу — дело не простое, но как-то справились с этим. Кто и как, Оська не разобрал. Он увидел перед собой некрашенные круглые перекладинки штормового трапа. Вцепился. Его тут же ударило о железную обшивку. Она воняла ржавчиной и гнилью, как затонувшая на корабельном кладбище наливная баржа… Вверх, вверх! Не терять ни мига! Об этом договорились еще на бастионе!
— Что за детский сад! Вы куда?! — И ругань. Это экипаж “Согласия”.
— Молчать! Руки за головы! — Очередь в воздух. — Никому не двигаться! Где капитан?!
И вот они в рубке. Желтый свет. Белесые листы карт, белые круги часов и репитеров. Капитан — похожий на того, что в парке командовал гонкой клиперов. Бакенбарды, голубая форма…
— В чем дело? Я протестую! Я…
— Тихо! Застопорить машины! Отключить связь! Нам известно, что вы везете политических заключенных! Список этих лиц — сюда! Заключенных — на палубу!
Капитан потянулся к судовому телефону. Оська от пояса дал по аппарату очередь. Автомат резко рвануло назад, от кожуха телефона полетели клочья.
— Сказано: отключить связь! Руки!..
Капитан вскинул руки — из голубых рукавов вылезли белые манжеты.
— Но как я отдам команду в машину?
— Пошлите матроса!
— Я протестую!
Новая очередь. Не Оськина, чья-то еще. По штурманскому пульту.
— Стоп машина! Арестованных женщин — наверх!
…И вот они стоят у борта — с неразличимыми лицами, в серых робах с номерами.
— Спускайтесь, пожалуйста, в катер!.. Максим, помоги им!..
— Уходим, ребята!.. Капитан, у вас пять минут, чтобы спустить плот или шлюпку и покинуть борт! На шестой минуте ваша пиратская посудина пойдет ко дну! — Прыгая в катер, Мамлюча звонко прилепила к обшивке магнитную мину. — Максим, полный вперед!
От включенной скорости Оську рвануло назад, он еле устоял. В сандалиях было скользко: в них по ногам текли от колен теплые струйки. Оба колена он рассадил о железные клепки обшивки. Боль такая… Но наплевать! Главное — победа!