Дай бог каждому
Шрифт:
В пятницу, когда рабочий день закончился, меня вдруг вызвал в кабинет сам Виктор Николаевич.
– Садитесь, Андрей, – кивнул он на кожаное кресло. – Садитесь. Как у нас дела? Как с «Глобусом»? Утряслось?
– Утряслось, Виктор Николаевич. Они акт составили, Рамзаев подписал, и таможня дала добро.
– Хорошо-о-о… – протянул Виктор Николаевич и цепко глянул на меня. – А вы, Андрей, говорят, на кармическое исследование ходили? И как?
Я почувствовал, что похолодела спина.
– Так…
– И кто? – Виктор Николаевич смотрел не мигая на кончик моего носа.
– Канадский
– Уокер… – Виктор Николаевич помолчал. – Андрей, я вот что хочу вам сказать: мы с вами проработали полтора года. И никаких проблем у нас с вами не было…
– Да, но…
– Подождите… – Он плавно взмахнул рукой. – Я еще не закончил. Я очень – подчеркиваю: очень – хотел бы надеяться, что и дальше у нас проблем не будет…
– Конечно, Виктор Николаевич… – Я поднял глаза и снова наткнулся на его неподвижный взгляд.
– Да. – Виктор Николаевич беззвучно пошевелил губами, словно разминая их. – Всякие там подделки ведомостей… Провокации всякие… Интриги… Кражи… Ложь… Подсиживание… Вот не надо этого. Не надо, Андрей, очень прошу. Очень надеюсь. Зачем это нам с вами?
– Что вы!!! – Я подпрыгнул в кресле. – Я сроду даже и не…
– Я знаю. Знаю. Просто на всякий пожарный. Вы же хороший человек, порядочный работник, верно? Давайте так и дальше будем. Это все, что я хотел сказать. Вы свободны.
Океан сегодня гудел особенно сильно. Примерно так же он гудел, когда я впервые здесь очнулся. Как я сюда попал – этого я не помнил. Последнее, что сохранила память, – визг тормозов на весь двор за моей спиной и чья-то ручища, изо всей силы сжимающая лицо. А потом – комната из белого известняка, крохотное окошко, до которого не допрыгнуть, соленый воздух и шум океана совсем близко – казалось, в окошко под потолком вот-вот хлестнет волна, дробясь сквозь чугунную решетку, и упадет на дощатый пол и белые стены. Известняк, впрочем, был крепкий – в первую неделю я пытался его ковырять, затем бросил это занятие.
За железной дверью скрипнули половицы, прогремел ключ, и на пороге возникли два негра. Они молча кивнули. Я встал и вышел в коридор. Помню, на второй неделе я попробовал наброситься на них и одного даже повалил. Но меня стукнули по голове, а когда я очнулся – вывели во двор, допросили и впервые побили до крови бамбуковой палкой.
Как обычно, негры вывели меня на знакомый дворик, где в шезлонге сидел этот проклятый старикан с красной кожей, неприятным взглядом и огромным бриллиантом на груди. Рядом, как обычно, стоял пузатый переводчик. Но только сегодня в шезлонгах рядом со стариканом расселись два незнакомых толстяка в богатых костюмах. За их спинами стояли такие же толстые телохранители – за эти две недели я уже научился отличать телохранителей от главарей. Главари смотрели на меня с большим интересом – как старикан в первый день. Лица у них были очень неприятные – когда на тебя смотрит такое, хочется спрятать свои глаза куда-нибудь в карман, иначе их выжжет взглядом.
– Буэнос диос, сеньор Рамирес, – прошипел старикан.
– Добре дзень, – прошамкал переводчик, – сеньор Рамирес.
Я молчал, потупясь. Где-то совсем рядом, за высоченным каменным забором, шумел океан. Старик снова что-то залопотал.
– Ты так ничего не вспоминать, Рамирес? – прошамкал переводчик. – Ты тянуть время две недели, Рамирес?
– Ничего не помню, –
– Ты не хотеть вспоминать, Рамирес, – прошипел переводчик. – Мы тебе будем помогать вспоминать!
– Да бейте, – равнодушно сказал я. – Толку-то?
Пока все шло как обычно, не считая незнакомцев. На что они приехали посмотреть?
– Марко! – крикнул старик куда-то в сторону дома. – Эп! Эп!
– Это тебе поможет вспоминать, – неожиданно произнес переводчик и гадко ухмыльнулся – видно, он знал, что сейчас будет.
И вдруг из-за бунгало появились два мордоворота, которые грубо волокли под руки упиравшуюся девушку. Я глянул на нее и чуть не потерял сознание – это была моя Лизонька!
– Отпустите ее!!! – заорал я и дернулся, но меня крепко держали. – Отпустите ее, сволочи!!!
Старик заговорил и говорил очень долго. Переводчик слушал его с понимающей улыбкой, кивал, а затем произнес:
– Мы будем долго бить твой женщина, пока ты не вспоминать.
– Не-е-е-е-ет!!! – заорал я.
Крик унесся в пустоту и затих в шуме океана.
– Пригнись, – вдруг негромко скомандовала Лизонька.
Я бросился на землю раньше, чем понял, что она сказала. Раздался взрыв и дикий вопль, а затем воздух распороли автоматные очереди. Я уткнулся в землю и закрыл голову руками. Рядом со мной упал, хрипя, негр. Следом повалился второй и забился в судорогах. Я осторожно поднял голову. Кругом валялись трупы и куски шезлонгов. Лизоньки нигде не было, а те мордовороты, что ее волокли сюда, палили теперь во все стороны из коротких автоматов.
Наконец они опустили автоматы, как по команде повернулись, и тут я увидел Лизоньку – она лежала на земле. Но мордовороты, похоже, и не думали в нее стрелять – как по команде они протянули руки, чтобы помочь ей подняться. Я подумал, что она ранена, но Лизонька бойко села и подняла вверх руку навстречу им. И вдруг щелкнула пальцами.
В тот же миг за каменным забором раздались два хлопка, и оба мордоворота повалились, роняя свои короткие автоматы.
Теперь Лизонька бойко вскочила. Улыбнулась. Но на меня так и не взглянула, а направилась к забору, словно собираясь кинуться в чьи-то объятия. И точно – из-за забора выпрыгнул тощий парень с оптической винтовкой и бросился к Лизе.
– Грассиа мачо! – страстно прошептала Лиза.
Они горячо обнялись, и тут же грохнул последний выстрел: паренек повалился к Лизиным ногам. А та, проворно сжимая в кулаке маленький пистолетик, продолжала стрелять, пока он не затих.
– Тьфу, – сказала Лиза. – Вот теперь все. Ай, Андреище! Ты там жив? Ну, иди уже ко мне!
Мы торопливо шли вдоль океанского побережья. За холмами пылали останки бунгало. Орали чайки. Гудел океан. Я шагал быстро, Лизоньке приходилось семенить, а я все не догадывался взять ее на руки, пока она сама не предложила.
– Нам к той стоянке, – указала Лизонька и вдруг строго спросила: – Поедешь со мной?
– В Россию?
– Не в Россию. Поедешь?
– С тобой – поеду. Куда скажешь!
– Я так и думала. Через два часа самолет. Твоя фамилия – Джонни Уокер. Извини, сам назвался. У меня твой новый паспорт.
– Паспорт?
– Да. Стой. Вот к этой машине. Отпускай.
Лизонька отперла кабину небольшого джипа с открытым кузовом, бойко завела мотор и закурила сигару.
– Что встал столбом? Залезай быстрей!