Дай лапу, друг медведь !
Шрифт:
"Но там же Андрюшка! Чего бояться?"
Пересилив себя, Валерка наконец оторвался от доски и, обдирая руки, кулем сполз вниз.
– Ч-чего-то... холодно!
– стуча зубами, сказал он.
– Побежим, так сразу теплее станет.
Сапоги путались в длинных стеблях овса, тяжелые, набрякшие от росы метелки хлестали по коленям, а ребята все бежали и бежали, пока не очутились на пожне возле большого стога сена.
– Тропа-то слева, - сказал Андрюшка, - видать, проскочили ее.
– Наверно... Такая темнотища! Фонарик бы...
Все
– Вчера-то, выходит, не филин шипел, - заговорил Валерка, оправившись наконец от пережитого страха.
– Теперь знать будем, - отозвался Андрюшка.
– А медвежата-то! Не ворохнулись, пока медведица нас вынюхивала да выглядывала.
– Как! Какие медвежата?
– удивился Валерка.
– Ведь ничего не видно было!
– Не видно, а слышно. Шаги - это медведица шла, а шебаршило - это медвежата. Слышал ведь?
– Ну, слышал.
– Лариска говорила, что медвежонков три. Это, считай, двенадцать лап! А они же не в ногу идут, вот и получается сплошной шорох.
Такие рассуждения были для Валерки неожиданностью. Сам он еще был не в состоянии что-либо соображать, Андрюшка же, оказывается, уже все понял, во всем разобрался. Это было тем более неожиданно, что он всегда считал Андрюшку тугодумом.
– А почему они пошли не в овес, а вокруг поля?
– Кто их знает! Чего-то побоялись...
– И ты думаешь, они нас видели?
– Медведица, конечно, видела. Вон сколько времени на нас глядела.
– Откуда знаешь?!
– поразился Валерка.
– Ну как же! Разве ты не чувствовал, когда она смотрела на нас?
– И правда, - согласился Валерка и невольно поежился, вспомнив тот момент, когда под лабазом вдруг смолкли шаги зверя.
– А завтра пойдем?
– Н-не знаю... Надо с дедком Макаром посоветоваться. Что-то мы не так делаем. Медведи-то в овес не идут!..
6
Старый корзинщик сразу отложил свою работу, как только Валерка и Андрюшка переступили порог его избушки.
– Проходите, молодцы, проходите!
– засуетился дед.
– Я сейчас самоварчик поставлю, а вы расскажете, как медведей пасете.
– Он снял с кухонного стола маленький никелированный самоварчик, вытряс его на шесток, поставил на табуретку возле печки, залил воду.
– Люблю об охотницком деле за самоваром поговорить - самая милая беседа!.. А вы чего же молчите?
Валерка глянул на Андрюшку. Тот наморщил широкий лоб и, обращаясь к старику, заговорил:
– В общем, так: мы сделали лабаз метрах в шести от земли на трех березах, они из одного корня растут...
– Погоди, погоди!
– оживился старик.
– Это на правом краю поля?
– На правом, - подтвердил Андрюшка.
– Знаю те березы. Сам на них сиживал. Место ловкое!..
– Просидели часа полтора, - продолжал Андрюшка, - или два. Когда стало темнеть, левее от нас, на самом краю поля, в кустах, что-то зашипело... Ну, будто велосипедная камера спустила. А потом ухнуло. Громко, даже эхо по лесу пошло. И сук
– По-нят-но!..
– выразительно произнес дед Макар, сел на стул напротив ребят, потер руки.
– По краю поля ходили, когда место для лабаза искали?
– Ходили, - разом ответили ребята.
– В том и промашка!
– Глаза старика заблестели, лицо стало взволнованным.
– Деревины для лабаза издали надо искать, на край поля не ходить. Медведь в сухую погоду, ежели ветра нету, шесть часов человеческий след чует. Сам примечал. Вот он пошел в поле, а тут ваши следы. Потянул носом - свежие, ухнул с испугу аль со злости и обратно в лес... Погодите-ко, кажись, самовар скипел!
– И дед направился в кухню.
Ребята переглянулись. Оба подумали об одном и том же: если бы не набродили по краю поля, в первый же вечер медведя увидели бы!..
Старик внес шумящий самовар, поставил его посреди стола.
– У медведя нос чуткий, - говорил он, заваривая чай.
– На больших-то полях, где много выходов зверя, я даже так делал: надо мне, чтобы он в каком-то углу не выходил, я там пройду по краешку да еще табаку натрушу в траву. И душа спокойна - в том месте медведь двое суток в поле не выйдет.
– Макар достал из старинного шкапа стаканы и блюдца, сахарницу с конфетами, тарелку с печеньем, стал разливать чай.
– А на Стрелихе, продолжал он, - медведиха ходит. Она и того аккуратнее. Ежели заподозрит что - лучше не жди... Ну, а вчера как? Сидели вечер аль нет?
– Сидели, - ответил Андрюшка.
– На лабаз прошли прямиком по овсу.
– Вот это ладно!
– кивнул дед и подал Андрюшке, а потом Валерке по стакану дымящегося чаю.
– Пейте на здоровье! Чаек беседе не помеха.
– Когда совсем стемнело, слышим шаги. Редкие, тяжелые. И шорох, будто ветер понизу травой шебаршит...
"А ведь точно, - подумал Валерка, - похоже было на ветер".
– Мы поняли - медведь идет. Только он не в поле пошел, а краем леса.
– Ушлая медведиха, ушлая!
– заулыбался дед.
– Всё как по-писаному! Он поднял блюдце с чаем, подул, топыря рыжеватые прокуренные усы, отпил немного.
– Значит, краем леса пошла?
– Ага, - кивнул Андрюшка.
– Понятно!.. Дошла до ваших берез и остановилась?
Ребята от удивления глаза вытаращили.
– Потом нюхтить стала.
– Старик сморщил нос и энергично потянул ноздрями воздух.
– Точно! Так и было!
– подтвердили ребята.
– А после ухнула опять и ушла.
– Нет, не ухнула, - возразил Андрюшка.
– Она зарычала, густо, сердито так...
– Заурчала?
– Старик поставил блюдце на краешек стола и помрачнел. Ежели заурчала, дело ваше, ребятки, худое. Видела она вас! Пошла в обход поля, чтобы проверить, нет ли где опять следов, дошла до берез и унюхала. И не только унюхала, а и наглядела. Вот и заурчала. Теперь она каждый вечер эти березы проверять будет. Или в другом месте кормиться станет. Вот так-то!..