Дай мне знак, что любишь
Шрифт:
Упоминание Михаила в совокупности со словом “деньги”, сорвало все мои барьеры и, достав из сумочки банковскую платёжку о переводе денег, я швырнула её Спарку в лицо.
– Ему нужны деньги! Нужны! Потому, что он потратил свои на мою операцию! – я понимала, что кричу, но не могла себя остановить.
– Откуда у тебя это? – видеть, как побледнел Джейсон, значило для меня, что всё сказанное Трифоновым – правда.
– А это важно? – ответила я, пытаясь совладать с голосом. – Ты лгал мне, ты манипулировал мною, ты даже заставил меня пройти через унижения, и я всё простила
– Лина...
– Ты можешь сказать, что это подделка? Скажи мне, Джейсон! Скажи, что Трифонов солгал, оклеветал тебя, и подстроил эту видимость перевода.
– Эви...
– Господи, ну убеди меня, что это неправда, и я поверю, я так хочу верить в это.
– Эви...
– Скажи!!! – мой крик наверное было слышно в другом доме, но сейчас мне было наплевать.
– Это действительный перевод, – убитым голосом ответил Джейсон.
– А деньги? – я должна была услышать ответ, и одновременно не хотела знать.
– Это Трифонов перевёл деньги, – сказал Спарк.
Я ударила его. Просто не смогла сдержать себя и свою руку, которая впечаталась в его щеку, оставляя белый след. Но даже видя, что ему больно, не смогла успокоиться. Он увёз меня в Америку, держал, как любимую домашнюю зверушку, хотя нет. Даже, как нелюбимую, скинул на заботу Марты, а сам под благовидным предлогом пустился во все тяжкие. А я жила и мечтала встать на ноги, и когда это случилось, этот негодяй смог втереться ко мне в доверие, и убедить меня, что всё что он делал, он делал ради меня, а Миша, такой – сякой даже пальца о палец не ударил, а в действительности? А действительность словно обратная сторона зазеркалья, показала всю уродливую правду.
– Так чья же я собственность, Джейсон? – мои слова заставили его плечи напрячься. – Отвечай, чёрт тебя дери! Кто мой хозяин?
– У тебя нет хозяев, Эвелина.
– Какой же ты подонок!!! – присев на кровать, я уткнулась в ладони и вновь расплакалась. Было так больно осознавать, что мужчина, которого я обожала, которым восхищалась за его благотворительность и щедрость, а оказалось, что всё это фикция и прекрасный принц, Джейсон Спарк, оказался гоблином. Как я могла так ошибаться? Как могла за этот год не рассмотреть, что он представляет из себя? Ответ на эти вопросы до идиотизма прост. Я люблю его, люблю даже, несмотря на это предательство, даже, несмотря на ложь и манипуляции. Но какой бы не была эта любовь, я не могу оставаться здесь, с ним.
Резко поднявшись я направилась к шкафу и достав оттуда свой чемодан начала хаотично кидать в него вещи.
– Лина, что ты делаешь?
– Это очевидно. Я возвращаюсь к себе, потому что не могу находится с тобой в одной комнате дольше пяти минут.
– Постой... – он опустил руки мне на плечи, едва не заставив вновь проявить слабость и остаться. Но как я тогда буду к себе относиться? Безвольная марионетка, с которой делают всё, что хотят.
– Нет! – я скинула его руки и продолжила кидать вещи, не обращая внимания на слёзы, катящиеся по щекам. – Не прикасайся ко мне
– Эви... – как он смог изобразить такой убитый голос? Да, Джейсон, ты отличный актёр.
– Я тебя ненавижу! – он второй раз схватил меня за плечи, разворачивая к себе и заставляя перестать собирать вещи.
– Послушай, Эв...
– Я не хочу больше ничего слышать, – вновь попыталась вырваться, ничего не вышло. Джейсон крепко держал меня. – Ты сможешь объяснить, почему утверждал, что это ты заплатил? Сможешь рассказать, почему считал меня своей рабыней? Сможешь объяснить, почему Миша не смог вылететь в Америку, из-за чего ему завернули выдачу визы?
– Не сейчас, – ответил он, и я вновь попыталась оттолкнуть его, но когда это не вышло, расплакалась. – Эв, послушай, да я солгал, что перевёл деньги, да я поспособствовал, чтобы Миша не смог выехать, но я никогда не думал о тебе, как о рабыне... – он замолчал, когда я заплакала сильнее.
Этот разговор воскресил все воспоминания, которые я уже для себя отбелила и подкорректировала.
– Лина, ну не плачь, детка, – он попытался прижать меня к груди, но я упиралась, не позволив обнять.
– Пусти меня, Джейсон. Я хочу уехать отсюда домой.
– Не бросай меня, – хрипло проговорил он утыкаясь лицом мне в волосы. – Ты клялась, что не оставишь!
– А ты клялся, что не солжешь! Ты клялся, что любишь меня, но осознанно держал меня подальше от Миши, прекрасно зная, что он расскажет, как ты поступил с ним и со мной.
– Да я солгал! – он оттолкнул меня, так что я приземлилась на кровать. – Я не хотел тебя делить ни с кем, ещё тогда. А про чувства твоего Миши, знал, и ревновал. Да что там ревновал. Я с ума сходил, когда он назвался твоим мужем.
– Да, он сказал, что ты пожелал себе новую игрушку. Но вот незадача. Игрушка бракованная оказалась.
Я хлестала его этими словами, не обращая внимания на то, как гневно загорелись глаза Спарка.
– Ты никогда не была игрушкой! – рявкнул он так, что я подпрыгнула на кровати. – Если бы это было так, ты бы узнала об этом почти сразу. Я бы не няньчился с тобой восемь месяцев, я бы не кормил тебя самолично, я бы не признался в своих чувствах, я бы просто трахнул тебя, и отправился по своим делам. Вот что значат для меня игрушки, так было раньше, так было и у Миши, он тебе не рассказывал, как вёл себя до того, как начал встречаться с твоей сестрой?
– Ты знал?! – ещё один удар достиг цели.
– Конечно знал, – отмахнулся Джейсон и повернулся ко мне спиной, глядя в окно. – Можно сказать, это я свёл твою сестру с Трифоновым.
– Господи! – я вернулась к сборам. – Вокруг меня собрались одни лжецы. Есть хоть кто-то, кто не врал мне? Хоть один человек?
Ответом была тишина, которая неимоверно тяжелым грузом опустилась мне на плечи. Одна. Всегда и везде одна, даже сестра и та, врала, боясь видимо, что я уведу у неё возлюбленного. А Джейсон? Вот чья ложь причиняла самую острую и самую сильную боль. Именно потому, что я доверила ему свою жизнь в буквальном смысле этого слова, и открыла своё сердце, впустив его, несмотря ни на что.