Даймон
Шрифт:
Когда я вижу плачущего от голода академика, моя рука тянется к кошельку. Пусть купит себе булочку!
Моего «объекта», ради которого я нырял в море Физики, все сие не касается. Парень своё дело знал. Потому и Нобелевку не дали. Всякие там медали Э. Крессиана, Дж. Скотта и Т. Эдисона не в счёт.
А как глумились господа «естественники» и прочие «материалисты» над Фёдоровым и Циолковским с их идеей заселения бессмертным человечеством Эфира, Мирового Пространства, всеобщей Сферы! Для тупого физика (астронома, философа, историка) Мировое Пространство — лишь три измерения во все стороны от Земли. Дальше станции на Луне их воображение не работает. Сейчас мы имеем первые, очень скромные результаты N-контактов.
Мы уже живём в Сфере. Дверь открыта, добро пожаловать!..
Что перед этим здешняя возня! Её необходимость я прекрасно понимаю: «наша» старая недобрая реальность тоже нуждается в защите, она — часть Сферы. Поэтому я согласен даже на концлагеря и «эскадроны смерти». Бог не простит? Вероятно. Значит, обойдёмся без прощения.
На этот раз привычного post scriptum, посвящённого ретро-музыке и пиратской охоте в Сети, пожалуй, не будет. Не потому, что некогда. Лишний час всегда найдётся, а вот желание… Даже моей дочери это не нужно. Из всего Прошлого её интересуют только нацистские марши. Специально нашёл «Интернационал» в исполнении оркестра Берлинского радио (запись 1939 года). Авось, позабавит…
Дорожка 10 — «Sirtaki»
Исполняет Далида.
(3`11).
Очень греческое, очень народное. Далида, как всегда, неподражаема. Что значит родиться не в скучной мещанской Франции, а в пряной Александрии! По сравнению с ней прочие французские певицы (кроме великой Пиаф) не женщины — подростки-недоростки с лягушачьей кровью.
Суббота, 30 августа 1851 AD. Восход солнца — 6.58,
заход — 17.48. Луна — I фаза, возраст в полдень — 4 дня.
Большинство европейцев искренне считает негров дикарями. Большинство негров столь же искренне уверено, что белые — людоеды. Не менее распространено убеждение, будто в Африке по сравнению с нашим миром все наоборот. У нас нечистый чёрен, в Африке — бел, здесь шерсть растёт на головах людей, а волосы — на спинах овец. Длинные причёски носят, как правило, мужчины, а не наоборот. Горцы в Европе — пример смелости и честности, в Африке — трусости и обмана. Там, где негры разводят скот, женщины пасут его, возделывают землю и строят хижины, мужчины же остаются дома, дабы прясть, ткать и доить коров. За жён не получают приданое, а платят выкуп. Наиболее мудрые европейцы считают, что человек произошёл от обезьяны (!!!), африканские же колдуны уверены: в обезьян вселяются души людей после кончины.
Что из всего этого следует? Белые обращаются с африканцами, как с недочеловеками, в лучшем случае — с неполноценными детьми. В результате в глазах негров сами оказываются таковыми. Очень часто белые задают вопросы в нарочито упрощённой форме — дабы глупые негры уразумели. Африканцы удивляются и отвечают соответственно. Доходит до того, что, даже говоря на родном языке (допустим, английском), белые для пущего «понимания» искажают его, прибавляя к словам «о» и «е». «Мы хотимо плыть другой береге, хотимо купить челноке». Негры только моргают, жалея глупых белых «человеке».
После этого совсем иначе относишься к жуткому жаргону негров из Южных Штатов, который так блестяще копируют Мбомо. «Да-а, са-а-ар, шибко глупая негра будет стараться, са-а-ар!».
Не первое уже поколение студентов-биологов смеётся над «кенгуру», что на языке австралийских аборигенов
Сам преподобный Ливингстон охотно рассказывает, как он, в приступе филантропии, решил (ещё будучи в Англии) приехать в Африку, дабы среди прочего познакомить «шибко глупую негру» с нужной и полезной культурой хлопка. Как выяснялось, качество здешнего хлопка, который «негра» разводит не первый век, превосходит американский.
Вместе с тем, наша, скажем так, наивность имеет и другую сторону. «Глупая белая человека» почему-то уверена, что негры — большие дети, добрые и наивные, неспособные к «взрослой» подлости и предательству. «Глупая негра» при случае охотно этим пользуется.
В 11.40 утра мы увидели воды большого озера. Его приближение заметно прежде всего благодаря множеству водных птиц, в том числе все тех же ястребов-рыболовов. Наконец, показался низкий, заросший высохшим камышом (и, как выяснилось позже, папирусом) берег. Чуть поодаль, севернее от нашего маршрута, видна высокая гора с пологими голыми склонами. Негры именуют её Пиримити или Мопей-пей, а озеро называют Ширва. Оно весьма велико, по рассказам туземцев, до 80 миль в длину и 20 в ширину (!!!), на нем много островов, вода же по неизвестной пока причине солёная, почти морская (!). Берега покрыты густой и красивой растительностью, вдали, кроме горы Пиримити, виднеется целая горная цепь, именуемая, если я правильно понял, Зомба.
Следует отметить, что, судя по моим наблюдениям (кипячение воды), мы находимся на высоте 1800 футов над уровнем моря.
Вместе с тем, наши проводники дружно уверяют, что Ширва — ещё не «Большая вода». Иривати находится севернее, в нескольких десятках миль и отделена от Ширвы узкой полоской земли.
Весь день я чувствовал себя Колумбом, вечером же пришлось примерить треуголку старины Бони. Леди Ньямоана пригласила меня в свой шатёр, разбитый недалеко от берега. Я удивился обилию охраны, но вскоре все выяснилось. Предстоял допрос пленного, точнее, перебежчика. Им оказался не негр, а араб родом из Келимане, города на восточном побережье. После первых же его слов (говорил он охотно, чем весьма облегчил свою участь) я понял, насколько эти сведения важны. Араб прибыл не просто из стана наших врагов — он бежал из страны Читабо. Я увидел настоящего обитателя Миомбо-Керит!
К сожалению, араб был хоть и словоохотлив, но несколько бестолков — или принимал нас за таковых. Его слова вполне соответствовали все тому же «моя-твоя шибко много однако», хотя переводчик с арабского у леди Ньямоаны очень неплох. У меня даже появилась мысль, что араб не так просто и наивен, как хочет показаться. Понял же я из его слов вот что.
Мой Даймон оказался во многом прав. Государство Миомбо-Керит возникло не так давно, лет двадцать пять — двадцать тому назад. Случилось сие благодаря тому, что на земли Читабо, населённые обычными «глупыми неграми» прибыли с востока (!!!) некие пришельцы, тоже чернокожие, но вооружённые мушкетами и говорящие по-английски (!!!). Гости быстро стали хозяевами, покорив местные племена, наложив на них дань — и заодно наладив производство пороха и огнестрельного оружия. Так что пушки Миомбо-Керит — отнюдь не сказка. Решительные пришельцы основали несколько хорошо укреплённых посёлков, ставших их форпостами среди земли миомбо. Они же взяли в качестве тотема (герба?) изображение загадочного зверя Керит-чимисет, считающегося среди здешнего населения олицетворением силы и свирепости.