Дайте им умереть
Шрифт:
На замок.
А ключ выбросила за решетку.
Что послужило первопричиной? Местоположение самого мектеба? Надвигающийся Ноуруз? Присутствие здесь других, пусть и не таких сильных концентраторов? Сама девчонка? Все вместе? Или неизвестный фактор, которого мы не учли, да и не могли учесть?
Случайно ли оказались тут все мы — не только дети?
Какие шайтаны приволокли в мектеб хайль-баши? Почему бабка увязалась вслед за правнучкой? Что намеревался делать хаким Рашид?! Откуда взялся вместе с хакимом бородатый бандит со своим громилой-телохранителем?!
Кто такой доктор,
Зейри Коушут не знала ответов на эти вопросы. Зато она знала другое: время для проволочек и рефлексирования вышло. Без остатка. Пришло время действовать.
Пока сгустившийся воздух не застрял в горле последним хрипом, пока жажда не превратила их в мумии, пока все окончательно не сошли с ума, пока маленькая мерзавка… змея… сколопендра не пустила в ход свои ножи.
О, господин Ташвард многое успел рассказать им, прежде чем провалиться в забытье горячечного бреда! Ворочаясь на лежанке, гулям-эмир насиловал собственное естество, держась до последнего слова. Они слушали, закусив губу.
Слушали правду. И как эта бестия в очередной раз пыталась сломать музейную реликвию, и как гулям-эмир хотел помешать ей, и что оказалось у твари под шалью! Двенадцатилетняя девчонка разгуливает с десятком боевых метательных ножей! Дрянь, обладающая сноровкой профессионального убийцы! Только этого не хватало — когда все они заперты в коконе взбесившегося времени и окончательно свихнувшегося пространства!
Правда, очень хотелось верить, что — не окончательно…
Ну а добряк доктор, не разобравшись, начал палить сдуру — и угодил в господина Ташварда.
Значит, и в этом виновата дрянная девчонка!
Недаром же всем здесь были схожие видения… Убить, убить подлую тварь! Теперь-то госпожа Коушут была уверена, что знает, к чему их подталкивает Судьба, Творец — или кто еще есть там, наверху? Одно дело — неосознанное следование воле высших сил, когда ты даже не догадываешься, что или кто тобой движет, и не видишь конечной цели. И совсем другое — прочесть наконец записи на огненных скрижалях, понять их, принять, ощутить сердцем — и исполнить предначертанное! Тогда из слепой марионетки ты превращаешься в сознательного и добровольного союзника Творца — а это уже совсем другое дело! Такой ролью можно гордиться…
Да и что принес бы стране год, сконцентрировавшийся в злобной твари?! Можно себе представить! Стереть, вычеркнуть безумное время из жизни Человечества — тем более что именно так и предопределено Судьбой!..
Может ли человек отменить Судный день?
Однако гулям-эмир прав — даже если он сказал не всю правду или не совсем правду. Все равно девчонка — это вооруженный до зубов убийца, спрятавшийся под маской безобидного возраста! И первым делом надо вырвать ядовитые зубы, заставить ее отдать ножи! О, господин Ташвард оказался предусмотрительным… жаль — не до конца. А там — посмотрим.
— Господин Али-бей!
— Да? — Хайль-баши всем телом повернулся на голос.
Неторопливо, с подчеркнутой ленцой.
Он был огромен и медлителен, этот скверно воспитанный мушериф, но огромным он был на самом деле, а медлительным лишь казался; и госпожа Коушут прекрасно
А для этого надо было…
— Господин Али-бей, я, как представительница администрации мектеба, требую, чтобы девочка сдала имеющееся у нее холодное оружие! С этими ножами за пазухой она представляет опасность для окружающих!
Госпожа Коушут мельком оглядывается на застывших позади гулямов. На поясе у обоих висят армейские штык-ножи в ножнах и полицейские дубинки-тонфа с короткой поперечной рукоятью, прихваченные из оружейной комнаты. Уж это-то точно работает в отличие от пистолетов! Вот если бы еще перетащить на свою сторону бородатого ар-Рави с его доктором, способным всадить пулю в нужного человека! Да и дебил телохранитель весьма пригодился бы в качестве союзника.
Последняя мысль странным образом лишает Неистовую Зейри душевного равновесия: она, значит, союзник Творца, а дебил телохранитель — союзник ее, Зейри… Враг моего врага — так, что ли?
Приходится встряхнуться и усилием воли прекратить лишние мудрствования.
Хайль-баши угрюмо сопит — пламя костра взволнованно колеблется, трепеща языками, — и косится на вынесенные во двор носилки. Там, накрытый легким пледом, мечется в бреду гулям-эмир. Снаружи он начал дышать немного ровнее, но по всему видно, что без вмешательства опытных врачей господин Ташвард долго не протянет.
Ничего, пусть мушериф посмотрит, полюбуется.
Гуляма-предателя Неистовая Зейри демонстративно не замечает.
— Госпожа Коушут, вы опасаетесь двенадцатилетней девочки? — Хайль-баши явно пытается иронизировать, сыграв на струне самолюбия, но это у него плохо получается.
Неистовую Зейри на фальшивый дирхем не купишь.
— Да, господин Али-бей, опасаюсь. Причем не только и не столько за жизни взрослых, сколько за жизни вверенных мне детей! Поэтому я настоятельно требую, чтобы девочка сдала ножи. Оружие — не игрушка, и вы, как представитель власти, должны это знать не хуже меня!
Огромный мушериф колеблется. Он понимает, что женщина права, но у него явно есть и какие-то свои соображения.
Интересно, какие?
— Полагаю, угроза детям со стороны Сколо… со стороны Ниру Бобовай отсутствует, — неуверенно тянет он, хмуря реденькие бровки. — Я думаю…
— Ах, вы думаете. Рада услышать! А отвечаю за детей, между прочим, я! Поэтому думать вы можете что угодно, а на сдаче оружия я настаиваю!
— Ишь какая прыткая… — бормочет старуха в инвалидном кресле, но в разговор не вмешивается, и поэтому госпожа Коушут пропускает ее слова мимо украшенных маленькими золотыми сережками ушей.