Дайте шанс! Трилогия
Шрифт:
– Господин Веремеев, прекратите! Драки в университете запрещены! – вмешивается один из семерки университетских охранников. Наверное, старший смены или что-то в этом роде.
– А кто дерется? Вчера эта мразь грозилась нам порезать глотки. Я требую от него ответить за свои слова. Требую дуэли. Это мое право. А его право ответить или просить прощения.
Он снова возвращается к Корнееву.
– Что выберешь на этот раз? Отсрочку я больше не приму.
– Я не могу. Сейчас не могу, – сквозь зубы цедит Ярослав.
Хлясь!
– Так
Хлясь!
– Зови всю свою шайку!
Хлясь!
От стольких увесистых пощечин с губ и носа Корнеева проступает кровь. Он не пытается ее стереть.
– Сколько вас? Пять? Десять человек? Устроим дуэль пять на пять или десять на десять!
Хлясь!
Корнеев старается не смотреть на Веремеева, молчит и тупит взгляд в пол. За ним стоит шесть парней и три девчонки. Никто из них не горит желанием ответить.
– Здесь есть хоть один, у кого есть духу выйти с нами на дуэль? Ну же, смелей! Вы же вчера все были смелыми!
И тишина.
Походу все, сдулись вчерашние революционеры. Без драки сдулись.
Можно было бы влезть в конфликт. Чисто ради того, чтобы Высшие не считали себя красавчиками, а всех остальных лохами. Но клан Вагаевых теперь с ними союзники. Мне нет никакого резона.
А что там у раздаточной?
Тоже тишина?
Смотрю в ту сторону. Ни одного человека.
Так-то обед. Нужно хорошенько покушать.
Протискиваюсь сквозь университетскую охрану. Дальше прохожу между толпой Высших и Веремеевым. Беру у начала раздаточной поднос и принимаюсь на него складывать все, на что ложится глаз.
Мне кажется, если бы я сейчас вступился за Корнеева, то хрен, кто бы поддержал. Как бы мне одному ни пришлось биться. Хотя… произнеси чего-нибудь вдохновляющего и вполне может быть, это дало толчок остальным.
Вот только что бы из этого получилось?
Игла Падина лишь подавляет действие Голоса. Каждому из ребят пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы с ним справиться. Вполне возможно, это удалось бы всего одному из десятка. Для остальных поражение закончилось бы смертью.
Так может быть Корнеев специально не ответил? Может быть он не хотел раньше времени никого подставлять?
Будь на его месте, я бы потребовал у Особого отдела тренировок. Чтобы ребята сначала научились преодолевать Голос, а уже потом выступили против Высших.
– Прекратить! Сейчас же прекратить драку!
В буфет врывается ректор Одоевский. Уже очевидно, острая стадия конфликта миновала. Пока миновала.
* **
Сидя вместе с Балашовым перед монитором и смотря записи конфликта студентов Императорского университета, Берник радовался. Радовался за себя. За свою адекватную оценку ситуации и интуицию. Все случилось именно так, как он видел в своих прогнозах. Собственно, поэтому Владислав цеплялся за Андрея Вагаева и ставил во главу именно его. Лидер – это
Еще до того, как они включили запись, был известен результат стычки. Поэтому в тот момент, когда Веремеев сделал вызов студентам и Вагаев выступил вперед, Берник не строил иллюзий.
– Ты смотри, показывает свое «фи». Типа плевать он хотел на их разборки, – зло прокомментировал Балашов.
Берник с усмешкой взглянул на него. Теперь запланированная резня в университете полностью лежала на плечах Балашова. Владислава понизили до уровня его помощника. А, следовательно, и за провал отвечал теперь Балашов, а не он.
Дабы не показывать своей радости, он поднялся и подошел к окну. Как раз вовремя. В небольшом дворе шла какая-то возня. Увидев, как одного из оперов грубо толкнули, Владислав в непонимании нахмурился и поспешил открыть окно. Это был его приятель Артем Трунов, с которым они вместе учились в академии. Человеком, толкнувшим его, оказался сотрудник службы зачистки.
– К стене! – громко прозвучало снизу.
Рука, держащая ручку створки окна, затряслась. Берник тут же догадался о том, что происходит.
Во двор вывели еще одного.
– «Костя!» – едва не вскрикнул вслух Владислав и его сердце сжалось.
Артем Трунов – мажор, отпрыск богатого рода, породнённого с банкирами Лобачевскими. Наверно, больше, поэтому они так толком не сдружились. А вот Костя Грачев так же, как и Берник, был из низов. Еще и из семьи потомственных военных. В академии они были не разлей вода. Потом началась служба в Особом отделе и дружба немного поугасла. Сказывалась нахождение в разных подразделениях, ну и общая занятость.
За Грачевым во двор вывели третьего. Этот уже был мужчиной в возрасте. Почти пенсионер Михалыч. С ним Берник лишь пересекался по рабочим вопросам. Особый отдел-то небольшой, если всех считать, меньше пяти тысяч будет. Все друг друга знали.
– Твою ж мать! Еб*ный Ярик! Х*й в стакане! – вдруг взрывается у монитора Балашов. – С-с-сука… их там больше тысячи против сотни! Стоит, сучара, мямлит чего-то Веремееву! Ты не мямли, дай в ебл*! Разорви всех нах*й!
Беря себя в руки, Берник обернулся.
– Оболенский же сказал, без его команды резню в университете не устраивать.
– Да знаю я, знаю… Но просто драку Корнеев мог же устроить? Мог! Ему хоть чем-то нужно было ответить Веремееву. Иначе как он завтра будет поднимать студентов? Это провал. Однозначно провал. Теперь ему не поднять авторитет…
– К стене! – снова раздалось со двора.
У глухой стены, упершись взглядами в кирпичную кладку, стояли Трунов и Грачов. К ним на полусогнутых присоединился Михалыч.
– Что там происходит? – услышав крик, спросил Балашов и тоже подошел к окну.