Даже если вам немного за тридцать
Шрифт:
– Николя, мы же встретимся 1-го января. Давай тогда и поговорим.
– Я помешал тебе спать?
– Да нет. Я люблю болтать по ночам. Ночью -- больше правды. Все спят, нет лишней суеты и лишней энергетики. Только то, что нужно.
– Я купил тебе подарок под елку...шубу. Белый песец. Очень красивая. Греческая. Прости, я не мог удержаться. Но я не знаю, как мне подарить ее тебе. Ты возвращаешь все мои подарки.
Она молчала. Все натуральные меха ее гардероба сводились к крошечному черному кроличьему полушубку. Еще довольно модному, но...
Она
Он вздохнул. Должно быть, он представил то же самое.
– Николя! Я хочу немедленно посмотреть на это чудо!
Он не поверил. Переспросил:
– Мне приехать за тобой?
– А ты трезв?
– Как стеклышко! Я даже пить без тебя не могу.
– Тогда выдвигайся. Только осторожно, гололед -- ужас!
Разумеется, последовательность не была ее коньком. Она в который раз подумала об этом. Вскочила, почистила зубы, глотнула противозачаточную таблетку и занялась макияжем. Он должен идеально подходить к белому пушистому меху...
Набрала маму:
– Солнышко, все в абсолютном порядке. Просто мне срочно надо уехать. Поспи у меня, родная. Я потом все тебе объясню.
Объяснять не было нужды. Разве Анна Григорьевна сама не была женщиной? Она только убедилась, глянув в окно, что приехал джип. Она очень огорчилась бы, если бы там был "лексус".
Он выскочил, усадил ее на переднее сиденье и моментально рванул с места.
– Николя, я прошу тебя, помедленнее.
Он с улыбкой посмотрел на нее. Это было сказано таким тоном, словно она просила о чем-то другом, а не движение машины имела в виду.
Она прочла его мысли и покраснела.
– Лиза, - его голос охрип, - Ты краснеешь, как школьница. Ты у меня еще девственница, в каком-то смысле...Ты -- это все в моей жизни. Понимаешь? Я никогда не думал, что могу так врезаться...Мне казалось, это все блажь и сказки, для слабаков.
Он умолк.
– Это Господь, - тихо отозвалась Лиза, - У него очень своеобразное чувство юмора. Я знаю. Он...специально так сводит людей. Чтоб опрокинуть все их схемы. Я всю жизнь презирала богачей. Они казались мне пустышками, манекенами.
– Лиза, я не кажусь тебе пустышкой?
– Нет.
– Благодарю.
До боли родные, кованые ворота открылись, они заехали во двор. Лиза вышла из машины. Дом ждал. Он ждал ее. Она вздрогнула, вспомнив, как убегала отсюда, тоже ночью. Он взял ее за руку.
– Чувствуешь, он ждет тебя. Пожалуйста, не заводись и не вспоминай ту ночь.
Он опять прочитал ее мысли. Лиза тряхнула головой и пошла за руку с ним.
В этом доме время для них останавливалось, они переходили в другое измерение и не желали из него возвращаться.
Они не могли насытиться друг другом. Это была ночь откровений. Это была ночь истины. Только в эту ночь они стали близки по-настоящему. Только в эту ночь она вообще впервые в жизни поняла, что значит быть одним целым со своим мужчиной. Она даже забыла, что приехала сюда за шубой. Впрочем, под утро вспомнила и примерила. И сошла в
Именно этой ночью она согласилась стать его женой, почувствовала - с ней начали считаться. Она перестала ощущать себя всего лишь еще одним атрибутом обстановки и поверила, что стала важной частью его жизни.
Только в эту ночь она рассказала, почему они развелись с первым мужем. Дашков слушал очень внимательно. Тихо сказал:
– Знаешь, я ему сочувствую. Он ведь был обычным пролетарским парнем. Рядом с тобой мужчине очень трудно чувствовать себя значительным. А без этого - очень трудно считать себя достойным.
– Я все понимаю, любовь-морковь, жизнь длинная и сложная, все приходит и уходит, Но я не могу ему простить, что он совершенно бросил Костика. Такой замечательный малыш! Как можно было? Я никогда не пойму!
– А Костик -- его сын?
– Дорогой сэр! За кого Вы меня принимаете? Разумеется, его! Я долго не беременела, Костик был такой долгожданный!
– Лиза вдруг умолкла, ее поразила догадка:
– Ты думаешь, Олег сомневался, что Костя его сын? Потому ушел навсегда и дверью хлопнул?
– Очень может быть. Но это его проблемы. Давай поговорим о нас!
– Хватит уже о нас! Ты пообещал мне поведать историю жизни нашей таинственной чеченки, Ольги Сарычевой.
Дашков замялся. Потом решился:
– Лиза, я... немного обманул тебя. Просто, мне ужасно хотелось тебя заитриговать.
– Что? Как обманул? А ну рассказывай!
– Ольгу Михайловну Сарычеву действительно зовут Ольгой Михайловной Сарычевой.
– Дашков, ты что, издеваешься надо мной? Ты все это придумал, про чеченку?
– Ну, надо же было тебя чем-то заинтересовать. Я не мог больше выносить нашу разлуку.
– Ты -- чудовище! Так кто в нее стрелял?
– Ее бывший. У дамы просто сложная судьба. Ее отец - русский, а мать -- действительно киевлянка. Здорово ты угадала. Ты знакома с антропологией?
– Да, папа ее изучал. Не отвлекайся!
– Была у девушки Оли первая любовь. Забеременела Оля от своей первой любви. А парень -- исчез. Пропал и все. И в розыск подавали и чего только не делали, нет пацана. Его родители страшно обрадовались, что Оля беременна. Сына не стало, так хоть потомство от него будет. Родители у парня были не бедные, переехала Оля к ним и, в положенный срок родила девочку, Аней назвали. Прошло так пару лет, и встретился Оле другой мужчина. Ушла Оля из дома своих свекров ко своей второй любви, расписались они и сняли квартиру. Родилась у них вторая дочь, Саша. Бывшие свекры привязались и к Саше, и нянчили и вторую девочку, как родную. И тут, случается несчастье, умирает младшая сестра Оли и остаются у нее два крохотных сыночка, полтора годика и парумесячный. А папа у мальчиков -- алкоголик в бегах, и родни больше никакой. Подумали Оля с мамой, Олесей Петровной, что негоже пацанов, внуков Олеси Петровны в детдом сдавать -- и усыновила Оля племянников. Не выдержал такого стресса Олин супруг, и покинул многодетную семью.