Даже Смерть знает мое имя 3
Шрифт:
Мы немного помолчали, а затем фамильяр посмотрел на закат и вздохнул.
— Чует моё сердце, что беспечные деньки со славными кутежами и беспределом закончились. Раньше мы отвечали только за себя, а теперь на твоих плечах будут судьбы миллионов людей. Ты же это понимаешь?
— Понимаю, —
Ответственность была огромной, от неё бросало в дрожь, но я не мог отступить от своих планов и довольствоваться ролью младшего бога смерти. Я хотел забраться на божественный Олимп.
— Знаешь, мне кажется, что тот же Рябой стал счастливее тебя, — философски проговорил фамильяр. — Да будто бы все стали счастливее тебя. Стоцкий обрёл вторую молодость и с азартом развивает княжество. Синявская забралась на трон княжества. Бульдог — важный человек, уверенный в себе, а ведь совсем недавно он был чёрным охотником, которого бросила блудливая жена. Ректор открыл в себе новые таланты и перевоплотился чуть ли не в чекиста. Чернов сумел добиться любви всей своей жизни и теперь с Коломейцевой. Не удивлюсь, если узнаю, что и мимолётно служивший тебе Пчхин после перерождения получил счастливую жизнь.
— Ага. Только матушка осталась у разбитого корыта.
— Ну почему же? Она добилась своего — сделала из тебя бога. Мне кажется, что где-то глубоко в душе она гордится тобой. Может быть, она даже больше гордится не тем, что ты стал богом, а тем, что ты чётко и без страха дал ей понять, что ты не будешь служить ей, а пойдёшь своим путём.
— Мне без разницы, что она думает, — честно ответил я, встав с шезлонга.
Подошёл к краю пирамиды и посмотрел на запрудившую площадь толпу. Люди в
— И что ты намерен делать дальше? — с интересом спросил Аким, уцепившись коготками за парапет и расправив крылья навстречу лёгкому ветерку.
— Много чего. Столько, что даже слегка страшно. Но мне всё по плечу. Уверен в этом. Меня ждёт блестящее божественное будущее, но работы предстоит много, — вздохнул я и уставился на умирающий закат.
Вот так же умирает во мне и всё человеческое, а освободившееся занимает божественное. Людей внизу, на площади, я уже воспринимал как инструменты, а не как личности. Они всего лишь вспышки света, быстро пропадающие во мраке, а я — костёр, который будет гореть вечно. Боги же бессмертны, ну ежели их не убить.
— Да, предстоит много работы, — глухо повторил Аким и замолчал.
А я вдруг с отчётливой ясностью подумал, что завершение строительства моего первого храма, будто бы открыло новую главу моей жизни. Ту главу, о которой я не могу никому рассказать, поскольку Книга Богов не велит. Даже слегка обидно стало. По коже пробежали мурашки, сердце трепыхнулось в груди, а изо рта вылетел тяжёлый вздох.
На этом, собственно, и нужно поставить точку в истории человека, ставшего богом, в истории обманутого сына, в истории мстителя, отказавшегося от мести. Дальше начинается жизнь уже другого существа.