Даже Смерть знает мое имя

Решетов Евгений Валерьевич

На подоконнике около пошарпанного телефонного аппарата изрыгала тусклый жёлтый свет горбатая лампа, а на грязном дощатом полу мирно похрапывал лохматый мужичок. Он скрючился в позе эмбриона, подложив ладонь под небритую щеку. Из уголка его рта стекала слюна, а рядом с босой ногой с жёлтыми, как стухшее сало, длинными ногтями валялся стакан. Последний изучала упитанная серая крыса с длинным лысым хвостом и красными глазами-бусинками. Но стоило двери открыться, как она шмыгнула в открытый подвал, откуда шёл насыщенный запах спирта. Видимо,

в подвале стояла бочка со спиртом, предназначенным для того, чтобы «мариновать» демонские запчасти.

— Это не рабочий персонал, а какой-то нерабочий, — мрачно скаламбурил я, глядя на пьяного мужика. — Он же обязан всю ночь сидеть около телефона и ждать звонка от местных, если те увидят прорыв. А он… Так, ладно. Рябой, Бульдог, возьмите его, вытащите во двор и окуните в корыто с водой. Я видел, оно около кучи сена стоит. А ты… — посмотрел я на слугу Григория, — буду называть тебя Солдат. Так вот ты, Солдат, проверь, в рабочем ли состоянии телефон, а потом садись на стул и жди звонка. А всех остальных я попрошу к столу. Будем обсуждать, как нам лучше бить демонов: по рожам или сразу по рогам. Точнее, вы будете внимательно слушать, а я говорить мудрости. Всем всё ясно?

— Ясно, ясно… — посыпались ответы, и отряд пришёл в движение.

Простолюдины принялись выполнять приказы, а мы со студентами уселись за обеденный стол, покрытый царапинами и непонятными пятнами, глубоко въевшимися в древесную плоть.

Жорка, Анна и Григорий уставились на меня, а я начал объяснять им, как мы будем действовать в той или иной боевой ситуации. Они старательно все запоминали и порой кивали.

А буквально через несколько минут к моей речи начал прислушиваться ещё и Солдат, убедившийся в том, что телефон работает. Он подтащил табуретку к подоконнику и оттуда одобрительно сверкал серьёзными глазами, слушая мои инструкции, звучащие на фоне забористого грубого мата, приглушённого стеной дома. Это Рябой с Бульдогом азартно купали мужичка. И совсем скоро они притащили его обратно в дом.

— Ефим, — дрожащим голосом представился мужичок, с чьей одежды скатывались ручейки воды, а мокрые волосы жидкими патлами облепили шишковатый череп. — Не губите, судари, первый раз выпил на рабочем месте! Горе у меня приключилось…

— Тпру! — остановил я его повелительным взмахом руки. — Мне неинтересны твои оправдания. Но на первый раз я тебя прощу, а на второй — вышвырну из организации, и пойдёшь ты вместе со своей крысой подвальной на базар фокусы со стаканом показывать. Окунёшься в шоу-бизнес. А это море несладкое. Сгинешь. Понял?

— Понял, понял! — истово закивал мужичок. Аж шея затрещала. Хотя вряд ли он понял даже половину из моих слов, но часть о прощении на первый раз явно смог разобрать. — Позвольте, сударь, я вам на стол накрою. Ночь будет долгой. А ежели чего — в задней комнате имеются три кровати. Поспать сможете. Прежние охотники так и делали.

— На стол накрывай, только без алкоголя, — позволил я и покосился на помрачневшего

Григория, всем своим видом показывающего, что ближайший год мы точно будем работать на барона Грачёва.

Глава 13

Провинившийся Ефим быстро накрыл скудный стол и уселся в уголочке, чтобы лишний раз не отсвечивать. А мы все принялись распивать чай, косясь на часы, мерно тикающие на стене. И казалось, что с каждой минутой атмосфера в комнате становилась все более унылой. Однако данный факт не помешал Аннушке вскоре сонно склонить голову на выдающуюся грудь и тихонько засопеть носиком. Её заразительному примеру решил последовать некромант. Он зевнул и вяло заморгал, вознамерившись кануть в царство Морфея.

Григорий же всё больше мрачнел и остервенело грыз хвост сушёной рыбы. Треск стоял такой, что на него осуждающе посматривал даже Солдат. Мол, воспитанные дворяне с таким треском не едят, только бобры-простолюдины на такое способны.

— Второй час ночи пошёл, — между тем пробормотал Рябой, глянув на часы.

— Угу, — поддакнул Бульдог и уныло посмотрел в мою сторону.

— Чего вы на меня смотрите? Не уверены, что правильно определяете время по часам со стрелками? Правильно, молодцы, — иронично выдал я, держа морду кирпичом. Но на самом деле червячок сомнения активно подтачивал мою уверенность в приходе демонов.

Не ошибся ли я? Вдруг ящеры откроют прорыв не сегодня, а, к примеру, завтра? Да и не прогадал ли я с местом?

Однако я не показывал нарастающего волнения, а спокойно оттирал грязь с полы своего кожаного плаща. И даже не вздрогнул, когда комнату огласил дребезжащий звон телефона.

Солдат сразу же схватил трубку, поднёс её к заросшему волосами уху и отрывисто выдохнул, будто саблей махнул:

— Слушаю!

— Началось, что ли? — удивлённо выгнул брови Григорий, прекратив грызть хвост. — Да быть того не может.

— Что началось? — сонно пробормотала Анна, хлопая мутными глазками.

— Прорыв, кажется, — испуганно просипел юный некромант и резво выпрямился, хотя мгновение назад сползал со стула, практически провалившись в сон.

— Да, да, скоро будем! — радостно пробасил Солдат, резко положил трубку и уставился на Чернова. — Прорыв в пяти улицах от нас. Свечение очень интенсивное. Кажется, в наш мир идет что-то крайне сильное.

— Если мы пойдём туда, то нам конец, — в ужасе прошептал Жорка, прижав ладошки к щекам.

— Сильный, говоришь, прорыв?! Вот это повезло! Вот это фартануло! — довольно улыбнулся я и вскочил на ноги. — Храбрецы, за мной, а остальные — оставайтесь тут и придумывайте себе оправдания.

Я шустро выскочил из дома и ломанулся к броневичку, испытывая жуткое облегчение. Промчался через двор. А около калитки меня догнали Григорий, Рябой, Бульдог и Солдат. Анна чуть отстала от них.

Жорка же так и не выметнулся из дома, как, впрочем, и Ефим, но последний и не должен был ехать с нами.