Deadушка

Вальтер Макс

— Умный дофига что-ли? — усмехнулся «глазастый» и приблизился.

Вместе с ним, в мою сторону двинулась ещё парочка карателей. Ни шевронов подразделений, ни фамилий, лишь красные повязки на руках. Даже по званиям не различить, фальшики с плечей сняты у всех. Для себя же, я говорившего обозначил как «Центровой». Судя по манере держаться, он в этом отряде за главного.

— Архаровцы, чем обязан? — как можно более мирно спросил я, при этом держал руки на виду, мало ли что им в голову взбредет.

— Документики

предьяви, — хмыкнул центровой, буравя меня взглядом.

Я лишь пожал плечами и сунул руку в карман. Зря.

— Бля, у него ствол! — воскликнул один из стоящих сбоку бойцов.

Все дальнейшее было столь молниеносно, что я с трудом осознал происходящее. Вот центровой делает подшаг, а дальше я уже падаю на землю с дикой болью в груди. Мне скручивают руки, стаскивают рюкзак и шмонают по карманам.

— Оп-па, гражданин походу опаааасный, — рассмеялся кто-то в стороне. — Ты смотри, Макарыч-то на номерах, табельное у кого-то умыкнул. Бля, да он с патроном его носит! Радда, клиент…

— Вы в рюкзак гляньте! Полный набор мародера, ё-мое, фомка, шнур, инструментарий. Таким только хаты и вскрывать, — отозвался другой.

Я молча лежал, прижался щекой к холодной земле двора. Мне на спину кто-то любезно надавил коленом и выкрутил руки. Раздался щелчок и на кистях замкнулись браслеты наручников.

— Нихрена дедок заряженный шел, — заботливые руки шмонающего выдернули нож из ножен на голени. — Армейский девятка, тоже с серийником… Такое законным путем не достать. Ну-ка, говори, кого порезал, а?

Меня больно пнули, переворачивая на бок. Троица карателей заинтересованно рассматривала мои вещи, которые они уже явно считали трофеями. Тихо зашипев, я поморщился от боли и кое-как сел на задницу, без помощи рук.

— Лежать бля! — усмехнулся центровой, пинком отправляя меня обратно на землю.

Я закусил губу до крови, чтобы не застонать от боли. В моем возрасте даже такие пинки пагубно сказываются на здоровье организме.

— Так че, кого пырнул? — усмехнулся один из бойцов и присел на корточки.

Из-за горящих огнем легких, я не мог произнести ни слова. Выбитый от первого заземления дух, еще возвращался в тело и многое я делал чисто рефлекторно.

— Смотри какой стойкий! — мужчина тихо засмеялся и повернулся к своим товарищам. — Че, как оформлять будем? По гусям? Или с разбоем? Наборчик явно не для прогулочек. Плюс на рынке он не просто так терся, полюбому награбленное сдавал.

— Документы у него интересные, — спокойно хмыкнул центровой, разглядывая моё удостоверение личности. — Целый майор, хех… Еще и ветеранское. Ну и ну, че только не купишь нынче. Слышь, хер-майор, рассказывай по-хорошему, кого грабанул уже и кому сливал навар?

— Престнякову, — вяло ухмыльнулся я, чувствуя как с прокушенной губы по подбородку потекла струйка крови.

— Кому? — не

понял сидящий рядом, но потом видимо сообразил и от души вмазал мне кулаком в скулу.

Верхнюю десну пронзило болью, видимо скотина мне зуб покрошил, а то и не один.

— Ты че, сука, шутить вздумал?! Престнякову, блять, ага, так и поверил.

— Э, бля, шакалы, вы че, ахуели?! — раздался окрик со стороны.

Троица одновременно повернула головы. К ним на всех порах бежало человек пять ополченцев, в камуфляжах и с автоматами наперевес.

— Че бля, зеленый, ты кого шакалом назвал? — возмутился центровой, поворачиваясь к воякам.

— Тебя, урбанист хуев, ты ахуел Ефимыча трогать? — подскочивший боец остановился почти вплотную, уперев ствол автомата в живот омоновца.

Остальные вояки рассредоточились по двору и тут же взяли на прицел карателей.

— Ты про этого мародера? — усмехнулся Радда. — Так он явно на делюгу шел, ты его рюкзачок посмотри, да и вон, заточка и Макар у него на номерах. Бандит в чистом виде. Палюбэ сотрудника при исполнении прирезал и с трупа стащил.

— Не, я конечно слышал, что во внутрянке одни долбаебы, но чтоб настолько, — нагло усмехнулся ополченец. — Его розовый рюкзак знает каждая собака на районе. Он с этим розовым рюкзаком на Павловке сидел и колонну пришлых отстреливал. Прошу, блять, любить и жаловать, майор Старый, собственной персоны. А вы, гниды подзаборные, его прессовать вздумали. Совсем ахуели?

— Какой нахер Старый? — выпучил глаза центровой. — Ты че несешь, зелень?! Ствол-то свой убери, пока я добрый и ты со своими ребятами не вздернулся на столбе за нападение на сотрудника при исполнении…

— Да? А может мне Сапога позвать, чтоб он вам доходчивей объяснил?! Шакалы ебучие! — зло сплюнул ополченец.

Я наконец опознал его. Женька, слесарюга из моей бригады. Все так же балаклаву таскает. Видать поднялся, раз уж с ним четверка оболтусов таскается. Сапог тоже походу тем ещё ферзем стал, раз уж им пугают.

— А зови, — усмехнулся Радда. — Слышь, Уж, вызывай Старого, пусть посмотрит на своего брата-близнеца.

Повисла пауза в разборках. Все вызывали подмогу, поскольку ситуация зашла в тупик. Я наконец спокойно уселся на пятую точку и сложив ноги по-турецки, смог отдышаться.

— Уважаемый, документы верните, — спокойно приказал я.

Никаких просьб в адрес шакалья. Любую просьбу они расценивают как слабость и не выполняют, а вот строгие и хладнокровные приказы могут оформить чисто по-привычке.

Прокатило, удостоверение и корочка вернулись в нагрудный карман моего ватника. Рюкзак, вместе с содержимым, так же оказался рядом, поверх него лег Макаров с изъятыми магазинами и нож. Благодарить не стал. Опять же, пускай воспринимают свои действия как обязанность, а не вольность.