Дебаты под Martini
Шрифт:
Было ли где-нибудь напечатано, что Гор Видал – «вашингтонский писатель», после того, как он написал роман «Город и пьедестал»? Сейчас, проживая в Италии, в городе Равелло, он представляется более «вашингтонским писателем», чем в то время, когда вышел в свет его сенсационный роман. Теперь он все чаще и чаще пишет о Вашингтоне. Ностальгия по шумихе?
Если бы я мог сказать
Недавно я оказался в числе присяжных заседателей, и мне пришлось говорить то, чего я бы никогда не сказал. Все происходило во время предварительного слушания, по-французски voir dire, что означает «Бесконечный процесс, который заставляет вас сожалеть о том, что вы обязаны голосовать».
Судья задавал нам разнообразные вопросы, чтобы выяснить, соответствуем ли мы требованиям, предъявляемым к присяжным. Он также спросил, есть ли у нас знакомые в разведывательной службе. У меня не было желания, чтобы мои ответы в деталях обсуждались в переполненном зале суда, поэтому, робко подняв руку, я спросил:
– Ваша честь, можно мне занять место на скамье для присяжных?
– Можно, – ответил он. Я направился к скамье, чувствуя себя очень важным и значительным.
На следующий день я подробно рассказал обо всем своему приятелю Джеффу Норману, бывшему спецназовцу, служившему во Вьетнаме. Он разделил мое настроение и заметил:
– Я также волновался, когда мне впервые сказали: «Прикрой меня».
Пожалуй, эта фраза до некоторой степени определила мои последующие выступления.
Для большинства из нас жизнь в действительности менее драматична, чем в кино. Немногим удастся хладнокровно произнести: «Виновен!» или «Тампон, зажим, лигатура», или «Я бы хотел выразить признательность академии».
Полагаю,
Космос – последний словесный рубеж. Слова, доносящиеся из космоса, поистине завораживают: «…три, два, один, зажигание, пуск». Но, с моей удовлетворительной оценкой по математике, я никогда не произнесу подобных слов. Или: «Отделить вспомогательную ракету-носитель». Или «Орел» приземлился". Иногда, когда я прилетаю в аэропорт, то звоню жене и говорю эту фразу, но мое приземление ограничивается спуском с горки к стоянке такси.
Мне довелось изъясняться и громкими словами. Однажды, случайно высыпав пепел на приятеля, я сказал: «Теперь развеем пепел усопшего над морем в надежде на бессмертие души».
После того как мы пересекли океан, я воскликнул с верхушки мачты: «Там земля!» Получилось театрально, но все же лучше, чем: «Вперед, Испания!» Стоя на коленях, я вопрошал: «Ты выйдешь за меня замуж?» Спустя несколько лет повторял до хрипоты: «Родилась девочка!» А спустя еще несколько лет – «Родился сын!» Я был счастлив. Мне не хотелось сдерживать эмоции.
Один мой друг рассказал историю о шотландском судье. Местный пьяница был арестован в сотый раз и предстал перед судьей. Судья посмотрел на него и сказал:
– Вы обвиняетесь в том, что не раз напивались в общественном месте. Приговор суда – вас увезут отсюда на место казни, и вы будете повешены. И пусть Господь отпустит ваши грехи.
Пьяница упал в обморок. Судебный пристав, приводящий его в чувство, недоуменно посмотрел на судью. Судья пожал плечами и заметил:
– Просто мне всегда хотелось произнести эту фразу.
Я точно знаю, как он себя чувствовал.