Дебют
Шрифт:
Видя, что Шапошников нервничает, но не может о чем-то сказать, я решил ему помочь.
— Борис Михайлович, вы сказали «А», говорите и «Б». И хватит страдать ерундой — мол, некрасиво жаловаться на своего начальника, пусть и бывшего. Вы не забыли, что давали присягу мне?
— Хорошо, ваше величество… — решился-таки начальник Генштаба. — Мой начальник — или бывший начальник, я пока не знаю, слишком верил в доклады, которые подавал Дризен и отвергал мои попытки дать ему объективную картину происходящего. Возможно, его устраивало такое положение дел. Или он не хотел
Да, господин генерал, уж слишком вы порядочны. А это и хорошо, и плохо. А бывший военный министр, как я уже понял, просто дурак. И его заместитель, как там его? — Шилов, не лучше. Признаюсь, меня «убила» его фраза о том, что с армией в миллион человек мы раскатаем любого врага. Ладно, о исполняющем обязанности министра чуть позже. Меня заинтересовало другое.
— Борис Михайлович, вы сказали, что для вас не стало неожиданностью война Франции и Германии. Закономерен вопрос — откуда вы получали информацию?
— А здесь всё просто, — пожал плечами генерал. — Во-первых, я сам внимательно читаю европейские газеты. К тому же, в управлении генерала-квартирмейстера я создал специальный отдел, который изучает газеты, иностранные журналы и делает выводы. Официально этот отдел изучает карты империи, но это для отчета перед министром. Иной раз информацию могут дать даже биржевые сводки. Например — полгода назад резко подскочил курс акций французских оружейных заводов. Закономерен вопрос — почему? И курс акций сталелитейных предприятий Круппа в Германии тоже вырос. Совпадение? Во-вторых, я некоторое время служил секретарем нашего посольства в Вене, обзавелся некоторыми связями. В Санкт-Петербурге учится немало офицеров из европейских стран. Сейчас-то мне некогда знакомиться с учащимися, но когда-то я тесно общался с этими людьми.
— Иными словами, вы создали свою личную разведку? — мыкнул я.
— Разведкой это сложно назвать, но по мере сил и средств… — скромно сказал Шапошников. — Не дело, если Генеральный штаб получает информацию через посредников. Замечу, что законов империи я не нарушал, и в государственную казну тоже не залезал.
Чистейшая правда. Интересно, а как он финансировал свою агентуру? Из собственного кармана?
— Борис Михайлович, сколько потребуется времени, чтобы создать полноценную разведку Генерального штаба?
— Полноценную? Если на пустом месте, на это уйдет года три-четыре.
— А если использовать ваши связи, плюс то, что осталось от департамента делопроизводства Дризена? Понятно, что государство, в моем лице, обещает вам открыть финансирование. Разведка будет замкнута на вас, как на начальника Генштаба.
Кажется, генерал воодушевился. Но все равно, пороть горячку не стал. И ответ был достаточно осторожен:
— Не меньше года. Но если будут ставки, финансирование, то нынешняя разведка станет работать гораздо эффективнее. Я поставлю на должность начальника полковника Фраучи, он начнет укреплять разведку, проведет чистку рядов, наладит агентурную работу.
Фраучи? Почему мне знакома эта фамилия? Фраучи… Елы-палы, так ведь это Артузов! Артур Фраучи
Артур Артузов, легендарный разведчик, сумевший заманить в Советскую Россию и Савинкова, и Рейли. А сколько его дел до сих пор не рассекречены? К тому же, Артузов и в моей реальности возглавлял ГРУ.
— Я прикажу подготовить указ о переподчинении военной разведки Генштабу, а там уж вы сами думайте. Пусть Артур Христианович работает.
Кажется, я снова лопухнулся, назвав неизвестного мне полковника по имени-отчеству? Вон, Шапошников глаза таращит.
— Итак, с разведкой мы с вами решили, — хмыкнул я. — А теперь представьте, что у вашего императора паранойя. И он ожидает, что Франция и Германия каким-то образом помирятся, а потому дружно на нас навалятся. Возможно такое развитие событий?
— Ваше величество, если вы параноик, то я параноик вдвойне, — покачал головой Шапошников. — Сомневаюсь, что в реальности произойдет примирение двух старых врагов, но Генеральный штаб должен предвидеть любое развитие событий. Возможно объединение Германии и Франции. Но реальней, если на нас нападет Австро-Венгрия. Правда, австрийцам не под силу напасть на нас в одиночку, они смогут это сделать лишь с союзниками.
— То есть, у вас имеется план на этот случай? — уточнил я с лёгкой улыбкой.
— Так точно, — коротко доложил Шапошников. — Я даже собирался составить два плана. Один — оборонительный, второй — наступательный. Пока ограничились оборонительным.
— Почему? — удивился я. Помнил, что лучшая защита — это нападение.
— Ваше величество, вам известно, сколько понадобится эшелонов, чтобы перевезти хотя бы одну дивизию? — осторожно спросил Шапошников.
Сколько потребуется эшелонов для перевозки дивизии я не знал, но общую идею понял. И что, опять все упрется в дороги? Но у нас же самая протяженная железнодорожная сеть в мире. Разве нет?
И тут я мысленно вспомнил карту железных дорог Российской империи 1940 года. Да, железные дороги имеются, их много, но в большинстве своем они построены в Сибири и на Дальнем Востоке. Именно эти регионы осваиваются в этой истории. Правильно, но не в ущерб же Европейской части.
— То есть, при наличии боеспособной армии, достаточного количества оружия и боеприпасов, все упрется в логистику?
— В логистику? — не понял генерал.
А что, этот термин пока не знаком? Да, точно. Он и в моей-то истории вошел в обиход только в девяностые годы.
— Логистика — это отлаженная работа промышленности, транспорта, тыловых служб, — пояснил я. — Если на ствол положено иметь сотню снарядов, то даже если они и имеются на складах, то их еще требуется привезти. Правильно?
Кажется, накануне Первой мировой войны рассчитывали на ствол полторы сотни снарядов в месяц, а в реальности расходовалось полторы тысячи. Но если немцы и австрийцы успевали подвозить по пятьсот штук, то мы лишь по двести. И подвозить подкрепление на фронт наши железные дороги не успевали. Блин, опять двадцать пять!