Дебютант-киднеппер

Чиркунов Игорь

Хм... Я вспомнил, как у нас чертей рисовали.

— Не-а, зачем?

— И-и... женщины ваши?

— Ага, — я утер пот, всё ж запарное это дело, вымешивать такую бадью клея. — Ходим голенькие, предаемся свальному греху, вокруг котлов. А всякие старые девственницы сидят по котлам и думают: и какого демона берегли себя? Не познав радости земной любви!

— Это не любовь демон! Это уступка плоти! — ну всё, поучать взялась. — Истинная любовь, она не такая!

— И какая?

— Это серенады, это нежные

взгляды, это совместное чтение стихов... с умилением оплакивая смерть героев.

О-о-о, девочка! Романтики-то сколько в твоей совсем юной головке... Блин! Да я ж забыл — она же девственница!

— Ага, — кивнул, — прогулки под луной по саду, нежное держание за ручку, комплименты... Вот выйдешь за своего Ланца, он тебе объяснит, что такое любовь, и откуда дети берутся.

— Я знаю, откуда дети берутся, — холодно отпарировала Летисия. — Это святая обязанность жены, рожать своему супругу наследников! Но это, орк, не любовь!

Блин, да что я ее развожу, словно симпатичную сокурсницу подвожу к мысли что максима: «замуж девственницей» вселенская глупость? Мне с ней в постели не кувыркаться. Во-первых, не мой тип, а во-вторых, она нам за другим нужна. И вот для этого другого, ее девственность необходима.

Народ вернулся хоть и нагруженный, но не веселый. Шесть серьезных ран, то есть снова в бой эти парни пойдут не завтра. Торольв получил по голове, аж шлем прорублен. Чем это его так? Скегги пропустил удар копьем в голень. Кость цела, но ходит еле-еле. Хельги, не так давно оправившийся от стрелы в задницу, опять хромает. На этот раз пробито бедро, заживать будет долго. Синдри... блин, ну почему я не удивляюсь! Получил по башке, похоже сильный сотряс — парня мутит, шатает. Черт, а я никак не выберу время поговорить с другом, чтоб на рожон не лез!

И, самое паршивое, наш лучник — Регин. Умудрился поймать рукой стрелу. В смысле — стрелу в руку. Левая плотно перевязана и примотана к телу.

— Кнуд! — Сигмунд был, как всегда, насуплен. Прям хоть меняй погоняло, со «Счастливчика» на «Хмурого». — Нам нужно место, где мы сможем отсидеться несколько дней.

— Понял, — задумался старик.

— Слушай, форинг, — подлетел к Сигмунду Болли, — погоди.

— Чего, погоди? — не понял того Сигмунд.

— Погоди отваливать... Смотри, помнишь куда все люди побежали? Когда мы их защитников смели?

— Побежали? Да мне-то какое дело? Ты чего, рабов наловить захотел? Или вон его, — он кивнул в мою сторону, — слава покоя не дает?

— Слава? — Болли подавился смехом, потом тряхнул головой, — Да не, рабы нам сейчас не к чему. Но я-то проследил... Понимаешь, там дальше еще поселение, только небольшое.

Я насторожился.

— И что ты предлагаешь? — еще сильней насупился Сигмунд.

— А ты помнишь, что твой приблудный братец всё время нам рассказывает?

Дескать есть свободные крестьяне, те побогаче будут, и бедные, те кто под ярлом живут?

— Да он всем этим уши прожужжал, мне то с того что? — Сигмунд начал терять терпение.

— Я уверен, там дальше, дом их ярла!

— Да если там человеческий ярл живет, надо прыгать в «Ворона» и грести отсюда, что есть сил!

— Подожди, форинг! — волосатик порывисто схватил Сигмунда за руку. — Твой брат, конечно, тот еще тролль, но признаю, иногда и у него прорываются дельные мысли. Помнишь, как он всё усерался, что не надо трогать крестьянские деревни, надо брать людских ярлов?

— Да ты с ума сошел, хольд? Мы несколько дней назад от хирда такого ярла еле ушли!

— Так ушли же! И потом... Я нутром чую, этот слабый ярл. Деревенька, что мы захватили, бедная. Да и пробежался я чуть за людьми, пока вы дома их чистили. Там не дом, так, домишко. Да подумай ты, форинг! — Болли добавил экспрессии. — Да был бы тот ярл сильным, ушли бы мы оттуда так спокойно?

Сигмунд на некоторое время завис. Парни уже погрузились, а он всё стоял под бортом, разглядывая носки сапог. Я, возвышавшийся над ними с арбалетом, даже устал ждать.

— Ярл, говоришь? Думаешь... есть что взять? — задумчиво посмотрел в лицо Болли Сигмунд.

— Ну, всяко лучше, чем у пахарей! Вон, хочешь, его спроси, — и он ткнул рукой в мою сторону.

Сигмунд несколько секунд созерцал меня, задрав голову, потом перевел взгляд опять на Болли.

— У нас шестеро раненых, хольд, — проговорил он задумчиво.

— Ерунда! Вон, возьмём Ойвинда и Бруни, они свеженькие.

— Они ночь не спали... Да и потом, у нас лучника нет...

— Я могу.

Я, словно со стороны услышал свой голос. Оба синхронно посмотрели на меня. Болли сначала скривился, потом всё ж махнул рукой:

— Вот! Хоть не равная замена...

— Асгейр, — тяжко проговорил одновременно с волосатиком Сигмунд, — я ж сказал...

— Слушай, брат, — я присел на палубе, чтоб стать чуть ближе к нему, и постарался придать голосу проникновенности, — послушай меня... Ты, конечно, можешь и дальше оставлять меня с этой девкой... Но, если у меня рано или поздно не выдержат нервы... и я ее придушу — не обижайся.

— Вот как? — Сигмунд даже усмехнулся. — Размяться значит хочешь?

— Пар спустить.

Сигмунд перевел взгляд на замершего в выжидании Болли.

— Ну что, потянем еще один штурм?

— Обижаешь, форинг! Мы только размялись!

— Ладно, — махнул рукой Сигмунд, крикнул громко, — Так, парни, вылезаем. Наш Болли нам еще работы нашел! Раненные остаются, Ойвинд, Бруни, — он призывно мотнул головой, — в строй. Кнуд!

— Да! — донеслось с кормы.

— Посторожишь девку. Головой отвечаешь.