Дебютный развод
Шрифт:
Истинной одержимостью Лорен было стремление наряжаться. Если вы забегали к ней в середине дня, она скорее всего уже была в светло-вишневом платье для коктейля из органзы от Кристиана Лакруа или в балетном трико для пилатеса, (рудименты воспоминаний о балетном прошлом). Ее коллекция вечерних платьев от Бальмэна, Маккуина, оригинальные создания Живанши была предметом вожделения для членов нью-йоркского высшего общества и хранилась в специальной гардеробной размером с небольшую однокомнатную квартирку с климат-контролем. Лорен еженедельно дарили платья все модельеры от Оскара де ла Ренты до Питера Сома, но она неизменно их возвращала, какими
— Я ничего не беру. Отдаю на благотворительные цели.
Однако ее величайшей слабостью были настоящие драгоценности, особенно самые броские: ничто не забавляло Лорен больше, чем надетый перед сном бесценный индийский рубин.
— Может, стоит пригласить сюда Тинсли? Пусть немного полежит в тени. Она просто рехнулась, если жарится на солнце! — заметила Лорен немного позже. — Должно быть, это развод на нее подействовал. Тинсли воображает, что все это очень забавно, но, похоже, она теряет рассудок. Представь, меняет бикини по семь раз на дню, а это верный признак психической нестабильности. Я люблю ее и хочу, чтобы она была здорова, а не проходила курс химиотерапии.
Открыв свой маленький серебряный мобильник, Лорен позвонила Тинсли, которая пообещала прийти через десять минут. Она помахала нам с террасы и исчезла из виду.
— День труда празднуют в одном и том же месте. А Тинсли тебе понравится, — заверила Лорен. — Кстати, что ты здесь делаешь?
— Я… у меня медовый месяц, — неуверенно пробормотала я.
— Настоящий медовый месяц? — удивилась Лорен.
— Д-да.
— И ты одна?
— Что-то в этом роде. — Я опустила глаза. Пол — идеальный объект для разглядывания, особенно когда признаешься, что потеряла мужа примерно через три секунды после свадьбы.
— Звучит совсем как мой послеразводный медовый. Собственно говоря, совершенно не важно, с мужем ты здесь или нет, — хихикнула Лорен и, поймав мой взгляд, осеклась. — О, прости, кажется, я не то сморозила. Выглядишь ужасно расстроенной.
— Нет, все нормально. — Надеясь, что она не заметит, я смахнула с носа слезу.
— Что случилось? — сочувственно осведомилась Лорен.
— Ну… э… — замялась я.
Может, стоит рассказать всю кошмарную историю? Правда, мы почти не знакомы, но что ни говори, а куча народа выкладывает целые состояния, чтобы каждую неделю выкладывать совершенно чужому человеку свои интимные проблемы.
Я поняла, что переступила грань стыда и унижения, когда рассказала Лорен свою печальную повесть. Обидно, но факт: «медовый месяц» так же романтичен, как одиночное заключение. На второй день нашего отдыха мой новый муж, Хантер, был вынужден уехать, чтобы завершить важную сделку. Нет, я никогда не была одной из тех девиц, которые всю жизнь мечтали о дне свадьбы, но, честно говоря, я представляла медовый месяц, как две самые восхитительные, полные секса недели, вроде отдыха в раю. Когда Хантер объяснил, что должен уехать в страшной спешке, я повела себя, как, по моим представлениям, должна вести умная, взрослая женщина, и заявила, что все понимаю. Но в душе была безутешна. Хантер пообещал мне второй медовый месяц, но я посчитала это жалким эрзацем первого, притом ничуть не привлекательным. Как можно вновь вызвать блаженное ощущение «новобрачности» через полгода после свадьбы, когда вы по определению должны чувствовать нечто подобное примерно минуту
Хантера не было уже три дня, и, побыв часа три в роли стоика, я с головой погрузилась в омут трагизма. Беда человека, оставшегося одиноким в медовый месяц, — это необходимость убить невероятные количества времени. И чтение глянцевых журналов, в которых на каждой странице излагаются подробности разрывов знаменитостей, вряд ли помогает поднять дух.
Жалость к себе только обострялась, когда горничная нашего пляжного домика, каждое утро приносившая подносы с завтраком на двоих, под цветочным покрывалом, украшенным сердцами, желала нам удачи. У меня не хватало духу признаться, что Хантер уехал и может не вернуться. Мне было так стыдно, что я даже не набралась храбрости позвонить подруге и поделиться горем. Что подумают люди? Мы с Хантером знали друг друга только полгода и поженились на Гавайях под влиянием момента. Я уже представляла ползущие по Нью-Йорку сплетни: «она понятия не имела, во что влипла», «она едва его знала», «очевидно, он оставил ее и уехал к подружке»…
Меня терзали кошмарные мысли… и разочарование. Ах! Разочарование! Это худшее бедствие! От него никак не отвяжешься, с ним ничего не поделаешь… оно само должно померкнуть… через много лет, может, через десятилетия. Так я заявила Лорен с самым мрачным видом.
— Ты все слишком близко к сердцу принимаешь, — заметила она. — По крайней мере у тебя есть муж. Это упражнение в потере эго, и ты слишком потакаешь себе.
Потеря эго? А как насчет потери мужа?
— Ты первая, кому я сказала, — призналась я, разразившись слезами. — Какое жуткое начало брака! Меня трясет от бешенства, и я так зла на Хантера! Ну да, ему нужно делать деньги и работать, но… о Господи!
— Возьми, — велела Лорен, протянув мне обшитый кружевом белый шелковый платочек со своими инициалами.
— Спасибо, — всхлипнула я, беря платочек. Казалось настоящим преступлением вытирать нос произведением искусства, но я решилась.
— Какой хорошенький!
— Такие можно купить в «Лероне». По спецзаказу. Их представители летают в Чикаго, чтобы получать заказы от матери. Для остальных только по предварительной записи. Видела бы ты белье! Потрясающе! Хочешь, в следующий раз закажу и на твою долю? Может, хоть это тебя развеселит?
— Наверное, — выдохнула я. До чего же мило со стороны Лорен! Если уж мне предназначено провести супружескую жизнь в слезах, полагаю, плакать в белое кружево куда приятнее, чем в туалетную бумагу «Чармен».
— Взгляни на это под другим углом: большинство браков начинаются с потрясающего медового месяца, а потом плавно катятся под горку. А так… тебе просто не остается другого пути, кроме как наверх. То есть хуже все равно уже быть не может, верно?
Я промокнула глаза платком Лорен и даже ухитрилась хихикнуть сквозь слезы.
— Не зацикливайся на этом, иначе в самом деле все испортишь. По-моему, медовые месяцы слишком переоценивают. Они, как и дни рождения, уж очень на тебя давят. Полагается каждое утро просыпаться на взводе, чувствовать себя безумно влюбленной и готовой каждую минуту оказаться на седьмом небе. И знаешь что? В любой день у тебя могут начаться предменструальные боли или тебя изрядно покусают москиты, и меньше всего на свете тебе захочется трахаться как безумной, а именно этого от тебя ожидают.