Дед Мороз для Веры
Шрифт:
— Можно! — с улыбкой ответила Вера. — Только прошу тебя, не насмерть. Чтобы все выглядело, будто он сам упал.
Она не знала, откуда взялась поразительная легкость, естественная и приятная, будто не было ее униженных попыток прогнуться под парня, недостойного даже целовать ее обувь. Просто рядом с Денисом самооценка тонула, силы уходили, направленные на постоянное доказательство соответствия. С Хеймдалем же все было иначе. Да, он нес для планеты ощутимую опасность и даже не скрывал этого, но с ним Вера была обласкана восхищением и желанием настолько, что и сама не заметила, как переродилась, перестала сомневаться
Удовольствие оттого, что Денис потерпел фиаско, было сильным, будто воздаяние за год унижений и слез. Вера, скрестив руки на груди, наблюдала, как Хейм подошел к Денису — медленно, спокойно, без спецэффектов в виде разминания кистей. Просто подошел и схватил его за воротник бомбера. Ничего не изменилось на его спокойном, волевом лице.
— Однако ты оскорбил мою возлюбленную. Я не сбираюсь так это оставить, — внезапно произнес Хеймдаль, приподнимая руку. Рукав чуть сполз, обнажив браслет. Хейм, сосредоточившись, что-то прошептал, и Денис открыл рот, явно пытаясь что-то сказать. Но у него не получалось.
— Я думаю, трое земных суток молчания научат тебя, как недостойно говорить не думая, и этим оскорблять деву. А теперь на выход!
Вера смотрела, как мужчина ее сердца легко, не напрягаясь, волочет враз протрезвевшего от страха, мычащего Дениса к двери. Как открывает ее, толкает незадачливого Вериного кавалера в спину. Шум падающего тела, мычание. Хеймдаль так же спокойно, не меняя выражения лица, поднял бутылку виски и куртку, выкинув на лестничную клетку вслед за Денисом.
— Что… что ы с ним сделал? — поинтересовалась Вера, не испытывая никакой жалости к одногруппнику.
Хейм закрыл входную дверь на замок, улыбнулся одним уголком чувственных губ:
— Ничего такого. Трое суток он не сможет говорить, его речевой аппарат в оковах холода. У нас используют это для того, чтобы заставить рабов молчать. Применение на свободных запрещено.
Кольнуло что-то от спокойного определения «рабы», словно Хейм уже считал ими всех землян. Но эйфория была сильнее. Вера шагнула вперед, прижалась к его сильному телу, чувствуя, как тепло согревает ее, принося умиротворенность. И как житель холодной планеты может быть таким горячим?
— Мы раньше встречались, типа… ну, я так думала… но у меня никогда не было к нему никаких чувств… — сбивчиво затараторила Вера, но Хейм приложил палец к ее губам. Его улыбка была ласковой и одновременно грустной, будто он в тот момент думал о том, что вскоре привычной ему Земли, тихого уюта накануне Нового года, счастливых часов наедине с Верой уже не будет.
— Я все понял по твоим глазам. И для меня твое прошлое не имеет значения.
— Совсем? Наши мужчины заморочены иногда вопросом девственности своих партнерш.
— У наших дев равные права с мужчинами.
«Ага, и политический брак. Ты уже проговорился!» — подумала Вера, прижимаясь еще теснее.
Почему так?
— Ты встревожена, — прошептал Хейм, проведя костяшками согнутых пальцев по Вериной щеке. — Из-за него?
Вера покачала головой. Слезы подступили к ее глазам, грозясь пролиться на длинные пальцы мужчины.
— Хейм, прошу, не уничтожай мой мир. Ты не знаешь, но не все здесь такие, как Денис, как те, кто хотел схватить тебя на катке в день нашей встречи. Наши правители вовсе не гаранты воли простых людей. Мы не хотим ничего из этого, ни войн, ни жестокости…
— Ве-ра! — с грустью выдохнул воин ее имя, легкое на его устах, словно невесомость. — Поверь, я не могу ничего изменить. Это мой долг. Ты бы сделала то же самое. Если бы твоей планете грозила гибель от жара жёлтого светила, разве отказалась бы ты спасти соотечественников, переселив их в иной мир? Или позволила им сгореть в огне, потому что обитатели того мира просили бы тебя не мешать им жить?
Слеза все-таки скатилась по ее щеке. Девушка чувствовала, как сердце сжимается от боли. Почему из всех мужчин она полюбила именно Хейма? И почему, если он любит ее, не хочет наплевать на свой долг?
— Я бы нашла другую планету, пригодную. Где бы не понадобилось кого-то теснить либо завоёвывать. Я бы нашла выход.
— Иногда выход находится слишком поздно, Ве-ра. И все, что так дорого тебе, гибнет из-за твоего промедления. Другие воины-разведчики ищут пригодные миры на бескрайних просторах вселенной.
— А что, если они найдут подходящий мир?
— Я об этом не узнаю без передатчика, Ве-ра. Возможно, они нашли более подходящую планету, но мне этого не узнать сейчас. Завтра будет разговор с одним из первых открывателей, которые, как думают в Асгардии, пропал без вести, поэтому и не выходит на связь. Возможно, я узнаю, нашли ли мои братья другой мир… перед тем, как убью отступника.
— Что же ему помешало подать сигнал в Асгардию? Ты никогда не думал об этом? — Вера разозлилась на себя за неуместные слезы.
Хейм напрягся. В голубых глазах закипела решительность.
— Я дам ему шанс объясниться перед смертью. Но это уже его не спасет.
Трель телефонного звонка прервала разговор. Вера хотела было сбросить его и вернуться к беседе, полагая, что звонит Денис, забыв напрочь, что он не может разговаривать. Но это оказалась сокурсница Яся.
— Верка, привет! Где пропала? Не звонишь, в соцсетях тебя тоже не видать. А завтра, между прочим, 31! Мы ж вроде у тебя гудеть собирались!
Вера шлепнула себя по лбу ладонью. Черт, она об этом забыла! А ведь празднование совместного Нового Года оговаривали чуть ли не в сентябре, когда стало известно, что на праздник Верины родители сваливают в Таиланд.