Деда Мороза вызывали?
Шрифт:
– Так вот, запомни, Костя, теперь ты – Вадим! Хорошо запомнил?
Костя поспешно закивал, а Настя, не в силах участвовать в этом фарсе дальше, схватила Свету за руку и потянула к выходу:
– Нам нужно срочно поговорить!
За их спиной прожектор света высветил Колобка с бокалом шампанского в одной руке и с микрофоном в другой.
– Куда же вы, девчонки? – окликнул подруг Руслан, не выпускавший из объятий разомлевшую Оленьку. – Сейчас Колобок будет тост толкать.
– У нас ЧП! – прошипела Настя и выскочила в коридор, волоча за собой Свету, не успевавшую за ней на высоких шпильках.
В коридоре Настя остановилась
– Тот, кто со сплетней по жизни шагает, тот никогда и нигде не пропадет! – донесся из зала низкий голос Колобка.
– Это я ему подсказала, – похвасталась Света, прислушиваясь. – Название нового конкурса для читателей. Классно звучит, правда?
– Я не смогу, Свет, – перебила ее Настя.
– Понимаю, он не Джонни Депп. – Подруга досадливо поморщилась. – Но ты не переживай, я с ним завтра встречусь, сдам в парикмахерскую, подберу приличный прикид – вот увидишь, не стыдно будет Тамаре Петровне представить!
– Нет, – категорически покачала головой Настя. – Как ты не понимаешь, Свет, я так не могу!
Даже если Костю одеть в дорогой костюм и сделать ему такую же стрижку, как у Вадима, получится всего лишь жалкая пародия на ее бывшего.
– Так выпьем же за сбежавших женихов! – соловьем заливался Колобок, и его усиленный микрофоном голос раскатисто разносился по гулкому коридору. – За неверных жен! За болтливых домработниц! За непутевых детей! Благодаря им процветает наше издание.
«Благодаря сбежавшему жениху рушится моя жизнь», – горько подумала Настя, одновременно испытав острую ненависть к тому, чем занимается. Как же ей тошно от этих высосанных из пальца сенсаций, от чудовищных слухов, придуманных самими журналистами. Проблема в том, что она слишком боится перемен, поэтому уже который год занимается нелюбимой работой вместо того, чтобы уволиться.
– Насть, ну чего ты скучная такая! – принялась убеждать ее Света. – В жизни всегда есть место шалостям. Только представь, какое тебя ждет приключение! Будет что внукам рассказать в старости! А может, ты благодаря этой авантюре познакомишься с их дедом! Все-таки Новый год – время чудес!
– Пусть жизнь не устает подбрасывать нам новые сенсации и эксклюзивные истории! За сюрпризы! За безумие и шалости! С ними жить становится интереснее! – гремел в зале голос Колобка.
Ему бы такие сюрпризы, как у нее, с раздражением подумала Настя, а вслух выпалила:
– Не уговаривай меня, я все решила. Прямо сейчас позвоню маме и все ей расскажу.
Девушка достала из сумочки мобильный и набрала домашний номер родителей.
7
Из всех моментов для признания Настя выбрала наихудший. Ибо в то самое время, когда тысячи москвичей выбирали подарки для своих близких, тащили домой елки и толпились в очередях супермаркетов с тележками продуктов для завтрашнего застолья, одним словом, пребывали в самом праздничном расположении духа, Тамара Петровна Морозова стояла в халате и тапочках перед сервантом в своей комнате и самозабвенно колотила посуду.
Причиной тому было заявление об увольнении, которое бывший завуч подписала час назад. Пока Настя примеряла свадебное платье, ее мать до хрипоты спорила с новой директрисой Нелли Романовной. Тамара
В гневе Тамара Петровна была страшна, целиком оправдывая школьное прозвище Мегера. По пути домой она успела поругаться с полусонным дворником, наброситься на застенчивого парнишку, посмевшего уступить ей место в автобусе, отчитать нерадивую мамашу, курящую при ребенке, и сцепиться с провизором в аптеке, куда Тамара Петровна забежала купить валерьянки. После ее визита валерьянка понадобилась уже провизору, но отставная учительница никак не могла унять обиды. Придя домой, она закатила скандал мужу, а потом решила отвести душу за битьем посуды.
Сервант уже был наполовину пуст, ковер усыпали осколки хрусталя и фарфора. Тамара Петровна схватила цветную вазу из богемского стекла – подарок от учеников, уже занесла руку для броска, но замешкалась. Ваза была ее любимой и так красиво мерцала в электрическом свете, что сердце женщины дрогнуло. Она осторожно поставила вазу в сервант, затем выхватила тарелку из чайного сервиза и шмякнула ее об пол так, что только осколки полетели.
– Давно было пора сервиз поменять, – всхлипнула Тамара Петровна. – Он мне никогда не нравился… Нет, это же надо! Так поступить со мной, заслуженным учителем со стажем! И когда? Под самый Новый год! Да чтоб ты подавился своей колбасой, подлый Мухин!
Тарелки и чашки одна за другой полетели на пол. Настин папа, Михаил Степанович, дежуривший в коридоре, прислушивался к происходящему в комнате за закрытой дверью и горестно застонал:
– Так ведь всю посуду перебьет!.. А потом и за меня примется.
Надо сказать Насте, пусть подарит им на Новый год новые тарелки, думал он. Или не надо? Вдруг их постигнет такая же печальная участь?
От звонка в дверь Михаил Степанович чуть не подпрыгнул до потолка. Кого это принесло так не вовремя? Он открыл и с удивлением уставился на крепкого бородача в синей спецовке, от которого сильно разило «Беломором». В руках тот держал большую картонную коробку.
– Это тридцатая? – раскатисто гаркнул бородач.
Из комнаты донесся звон очередной разбитой посудины.
– Тридцатая, – поежился Михаил Степанович.
Бородач радостно осклабился.
– Принимай, папаша! Новогодний набор. Похоже, у вас тут колбасный пир на весь мир намечается!
Он сунул в руки Михаилу Степановичу свою коробку. Тот крякнул и согнулся под ее тяжестью.
Бородач обернулся и бойко скомандовал:
– Заноси, ребята!
Михаил Степанович попятился, пропуская в квартиру остальных грузчиков. Они шустро затаскивали коробки, складывая их пирамидой вдоль стены, а бородач отмечал по накладной: