Деда Мороза вызывали?
Шрифт:
– Мы устроим вам праздник, который запомнится на всю жизнь, – мрачно прочитала она надпись на плакате с веселым клоуном, висевшем на двери.
Да уж, этот праздник, который устроил ей Вадим, она запомнит навсегда, кольнуло сердце.
Настя помедлила, не решаясь войти. За дверью послышались голоса, и в коридор вывалился Дед Мороз, чья черная кожа резко контрастировала с белой оторочкой красного кафтана и белыми же накладными кудрями, видневшимися из-под красной шапки. Настя никогда не видела негра – Деда Мороза, поэтому замерла в замешательстве.
– Пробки – ужас! – возмущалась Снегурочка, потрясая распечатанным листком. – Как сейчас доедем? Это ж надо нас в такую глушь заслать! Там, наверное, до сих пор медведи по улицам ходят.
– Не преувеличивай, внучка, – ухмыльнулся Дед Мороз на чистом русском языке, безо всякого акцента, выхватил у нее лист, прочитал адрес и крякнул. – Ну что ж, там тоже дети живут, им тоже праздник нужен… Жаль, что я всего лишь Дед Мороз, а не волшебник в голубом вертолете. Он бы нам сейчас очень пригодился.
– И жаль, что ты не депутат с голубой мигалкой, – продолжила Снегурочка, проходя мимо Насти.
Дед Мороз двинулся следом.
– Депутаты сейчас все за праздничным столом сидят, смотрят «Иронию судьбы» да заливную рыбу трескают. У всех людей праздник, только у нас каторга. Нет работы хуже Деда Мороза…
– Но кому-то же надо ее делать! – смягчилась Снегурочка. – Идем, нытик, детишки ждут сказку.
Забавная парочка скрылась за поворотом, а Настя, осмелев, потянула на себя дверь.
Через пять минут она сидела в кабинете директора агентства «Фокус-покус», усатого и остроглазого Феликса Павловича, похожего на изрядно постаревшего Амаяка Акопяна, и сбивчиво излагала свою просьбу.
Когда она закончила, Феликс Павлович повел густыми седыми бровями и с сожалением причмокнул.
– Поздно ты, лапушка, спохватилась! – объявил он и, взяв со стола лист с распечаткой, весь исчерканный красной ручкой, потряс им: – Видишь, все время расписано до одиннадцати часов. Ни одного Бармалея свободного нету, а тебе Деда Мороза подавай!
– А если после одиннадцати? – с надеждой вскинулась Настя. – Мне это как раз бы подошло!
– Да кто ж согласится-то? – отрубил Феликс Павлович. – У нас Деды Морозы почти все семейные, Новый год с женами и детьми встречают. Кто даже с внуками.
– С внуками мне не подходят, – возразила Настя и с мольбой взглянула на начальника Дедов Морозов: – Может, все-таки найдется кто несемейный и без внуков? Я заплачу вдвое!
– Да нету никого!
– Втрое! – в отчаянии подняла ставку Настя.
– Знаешь что, лапушка, – Феликс Павлович раздраженно взглянул на нее, – если денег девать некуда, обратилась бы ты в стриптиз-клуб.
Настя оскорбленно вскочила с места.
– А что? – продолжил издеваться тот. – Там все парни на подбор, холостые. Выберешь на свой вкус. Они тебе кого хошь сыграют, только плати. Хошь Тарзана, хошь Супермена. А хошь этого, как его, Дракулу! Вампиры ж нынче в моде. Ох, не пойму я эту
Пока Феликс Павлович бухтел о странностях вампиропоклонничества, в разыгравшемся воображении Насти пронеслись три яркие картинки.
Картина первая, натуралистическая. Она сидит за празднично накрытым столом, рядом родители.
– А где же Вадим? – нетерпеливо ерзает на стуле Тамара Петровна.
В комнату на канате влетает обнаженный мужчина в одной набедренной повязке и протягивает ошалевшей Тамаре Петровне связку бананов.
Картина вторая, фантастическая. Тот же стол, те же гости. Только в дверях стоит красавец в костюме Супермена и крепко держит Настю на руках.
– Наконец-то наша дочка в надежных руках, – растроганно произносит Тамара Петровна.
Откуда-то с улицы доносится истошный вопль:
– На помощь!
И Настя в ту же минуту летит на пол и больно ударяется, а ее Супермен с криком «Уже бегу!» исчезает из комнаты.
Картина третья, готическая. За празднично накрытым столом рядом с Настей сидит бледный красавец в черном плаще и с красными губами. Тарелка перед ним пуста. Родители в ужасе таращатся на странного гостя.
– А где вы живете? – напряженно интересуется Тамара Петровна.
– У меня комфортабельный склеп в самом центре Москвы. Ваганьковское кладбище знаете? – замогильным голосом произносит красавец.
Настя потерла виски, прогоняя видения. «Кажется, я начинаю сходить с ума», – встревожилась она. А в следующий миг обернулась на хлопок двери и увидела, как в кабинет входит Вадим. Вадим был одет в костюм Деда Мороза и выглядел неважно: волосы растрепались, щеки впали и заросли щетиной, глаза покраснели, а взгляд был мутным. Бывшую невесту он даже не узнал, прошел мимо к столу директора, словно Насти и не было.
– Ты! – взвился Феликс Павлович, подскочив в кресле. – Да как у тебя наглости хватило сюда явиться! Да мне на тебя знаешь какую жалобу накатали! Чтобы немедленно сдал костюм и духу твоего здесь больше не было! – Директор шумно втянул воздух ноздрями, принюхиваясь, и скривился. – Опять нажрался, туды тебя в качель!
Настя стояла ни жива ни мертва, не понимая, как Феликс Павлович может так обращаться с прославленным адвокатом Вадимом Горностаевым и как вообще Вадим мог оказаться здесь в таком виде.
– Палыч, да я ничего… – проговорил Вадим чужим голосом – низким и заплетающимся. – Да я щас все объясню! Только не выгоняй. Сам знаешь, мне деньги позарез нужны.
И Настя прозрела. Она не сходит с ума, и это вовсе не Вадим, а просто очень похожий на него мужчина. Теперь девушка заметила отсутствие родинки у глаза, более мягкую линию подбородка, другой оттенок каштановых волос. И все равно сходство было поразительным. Какая удача! Если вдруг случится чудо и Вадим к ней вернется в новом году, Тамара Петровна даже не заметит подмены. А косноязычие двойника можно будет объяснить естественным волнением при знакомстве с родителями. Или сослаться на сорванный на процессе голос, вспомнила она идею Светы.