Дедагеймер
Шрифт:
— Ура-а-а-а! — заволал Рорик.
Все поддержали его криками, и мы чокнулись. А дальше была вкусная еда. Краснолицый приготовил поистине неповторимую кашу, типа кулеша, испек пироги, на вкус, как будто с фасолью, и, само собой, шашлык, чье это было мясо, он не признавался, но на вкус — объедение. Также было много выпивки, тостов, шуток, историй и искренние улыбок. Даже Андрюха съел пару кусочков шашлыка и пару раз улыбнулся.
А когда, полчаса прошли, и я уже собрался прощаться со своими родными, то они меня обрадовали тем, что Гавриил что-то там подшаманил, и в честь такого
И тут я пустил в ход развлекательный козырь: шарады. Ну не зря ж я тащил сюда из администрации мелки и доску. Мы частенько с семьей играли в них, когда они прилетали ко мне в гости.
***
— Радуга! — выкрикнул Дениска.
Рорик отрицательно помотал головой.
— Мост! — попробовал отгадать Юра, немного прищурившись.
Снова отрицательный кивок.
— Знаю! Это продолговатый … — внучок запнулся на полуслове, замер, сидя на стуле, и глаза его покрылись легкой дымкой.
Сына постигла та же участь.
— Чо случилось? — всполошился я, подорвавшись с земли, но до меня с опозданием дошло, что случилось, и Андрюха подтвердил мои догадки.
— Час уже прошел. Мы забыли следить за временем.
— Ну ничего страшного, — улыбнулся я.
— Как ничего страшного?! Как ничего страшного?! — негодовал Рорик. — Была ничья! Долбанная ничья! Девять девять! Это был последний раунд, если б они угадали меч, мы бы выиграли!
— Меч?! Вот это — меч?! — поразилась Иззи, — Красный, как же хорошо, что ты у меня не работаешь. Я б за такой меч, который похож на гнутый фаллос, тебе руки оторвала.
Ну вот, ребенок среди нас исчез, и Елизавета опять за своё. Что-то у нее какой-то бзик на озабоченности.
Я глянул на стулья, а от внучка и сына уже и след простыл.
— Спасибо за компанию. Я пошел, увидимся завтра, — сказал Андрий, и тоже застыл.
— Ну вот… А я думал еще посидим, — разочарованно произнес я, чувствуя, как в голове приятно играет хмель, а языку так и хочется найти чье-то свободное ухо и засыпать туда пару историй, — так хорошо…
— Я, пожалуй, тоже пойду, мой хороший, — встала со стула Иззи, поставила бокал и подошла ко мне вплотную, поцеловав в щёку. — Спасибо, ты и вправду не соврал, показал мне, что заставляет твои глаза светиться. Я действительно ценю это.
Она нежно провела своей фиолетовой кистью мне по лицу и ушла, направившись к своему летающему коню.
— До встречи, красный, ты — забавный малый.
— Ты тоже ничего, конфетка, — подмигнул ей Рорик.
— Ну хоть ты-то меня не кинешь?
— Дядь, обижаешь. Мы пока не допьем всю алкашку — никуда не расходимся.
— Отэто совсем другой разговор!
Мы с Рориком взяли со стола даже не початую бутылку вина, принесенную Елизаветой, подошли к краю острова и сели, свесив ноги с обрыва.
Я сделал глоток и передал бутылку Рорику, любуясь, как Иззи, восседая на белоснежном крылатом коне, и в одном лишь пеньюаре, исчезает в портале. Куда она дела мои вещи — сейчас волновало меня крайне мало.
— Ох и вино! Обычный сухарь, а так
— Хэх, полностью согласен.
— Так чего получается, дядь, это твоя новая бабёнка?
— Ах ты ж, красная морда, а тебе-то какое дело?
— Ну чё ты начинаешь? Мне ж интересно.
— Да, на самом деле, я и сам пока не знаю, — честно ответил я Рорику, и сделал еще пару глотков из бутылки.
— Ну, формы у неё знатные; молодец, дядь, губа не дура…
— А знаешь, чо, Рорик. Ты вот обо мне много чего сегодня узнал. А вот я о тебе как-то мало знаю. Расскажи, где же твоя семья? Где остальные такие же красные перевертыши?
— Эх, дядь, — он крепко приложился к бутылке, — до войны нас много таких было. Целый город. У нас с родителями была своя харчевня. Это, кстати, маманя меня готовить научила, искусная кухарка, скажу я тебе. А потом война, нас раскидало. Я пытался найти их, но безрезультатно. Да и вообще… Я, считай, один в своем роде такой остался. Сколько б я не встречал таких же перевертышей, все они потеряли свои способности… Ну ты знаешь, после большого взрыва, когда наши миры разнесло на кусочки.
Рорик надолго замолчал, вновь приложившись к горлышку, и выпил почти половину бутылки. Я тоже молчал. Грустно это как-то было. А в такие грустные моменты бесполезно молоть языком — правильных слов все равно не найдешь. Лучше просто быть рядом.
— Дядь, а скажи, а где же мадам, дядь? У тебя вон сын есть, но откуда-то ж он появился. Мне интересно.
— Да нет тут ничо интересного. Умерла она при родах. Притом, я почти и не знал её. Поженили нас родители, так как мне уже было за тридцатку, да и ей тоже… Так сказать, оно-то и не особо хотелось, но чоб порядок в доме был и ждал тебя кто-то дома… Расписались, пожили вместе пару недель, а потом — работа, постоянные разъезды… Я даже, чо она беременна, по телефону узнал.
— А ты уверен, что ты батя? И чего за телефон такой?
— Да, уверен, чо я, не могла она на сторону ходить — шибко правильной была… А потом я вернулся с очередной командировки… Сын есть… А жены нет…
— Да уж, жизнь…
— Согласен. Жизнь… Но чо эт мы прям в грусть-печаль ударились? Праздник же, за внученьку!
— За внученьку!
Я попытался сделать глоток, но бутылка уже была пуста.
— Так, Рорик, тащи чо там из алкашки на столе осталось, и несколько яблок с моим арбалетом прихвати.
— На кой?
— Как, на кой? Развлекаться будем: стрелять по летающим мишеням, еб…
«Мат в Мирантире запрещен! Четвертое предупреждение!»
22. Мне от всех чо-то надо
С чувством полнейшего самоудовлетворения я поставил точку и еще раз пробежался глазами по написанному тексту. Андрюха настаивал, что легче надиктовывать всё Кордонвалову, но я решил по старинке — записать на бумагу. Так и мысли легче воспроизводятся, и держишь написанное перед глазами, чуть какие вопросы — вернулся на пару абзацев назад и проверил несостыковки.