ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были
Шрифт:
— Папа — инженер. А мама — учительница. В школе японский преподает. Только, говорит, часов мало, поэтому и денег…
— Но папа-то хорошо зарабатывает?
— Папа — хорошо! Но тоже мало.
— Ясно. Все ясно… А что поделаешь — трудные времена. Может, скоро полегче станет… Извини за бестактность, но многие ваши назад уехали, когда мы земную ось правили…
— Нам тогда не хотелось. Но теперь, наверное, уедем скоро. Правда, пока окончательно не решили, но…
— Уедете? — вздрогнул Иванушка.
— Еще не точно…
— Да,
— От нашей прекрасной страны, которая была и так небольшая, остался один архипелаг. Вроде Курил бывших. А Сихотэ-Алинь… Нет, спасибо, конечно, только там все чужое… Так, во всяком случае, папа с мамой говорят. А они мне добра желают… — Пожалуй, это была и впрямь маленькая, но изрядно пережившая старушка. Каких немало и в иные, более стабильные времена.
— Но зачем же вы — тогда?
— Как, разве вы не слышали?!
— Что? — это Иванушка и дед спросили хором.
— Как что? Ну, вы даете! У нас же там теперь — микадо опять!
— Это что? — ляпнул Иванушка, столь явно выказав свое невежество, что дед аж болезненно поморщился.
— Ваня, так шутить глупо! — почти что прикрикнул он на внука и, чтобы внук его правильно понял, быстро добавил: — Про микадо, про то, что у вас восстановлена монархия, мы, разумеется, знаем и сердечно рады. Но просто нам показалось, что ты про другое сказать хотела, ведь про микадо сейчас весь мир только и говорит.
— Я лишь хотела добавить — но об этом вы тоже, значит, слышали — что микадо приказывает всем японцам… Потому что Родина…
— Ясно, Лиза, все ясно. Святое дело. Конечно. Раз сам микадо…
— Ой, мне домой пора, меня родители потеряют!
— Да-да, конечно, Иван, проводи Лизавету. Приятно было познакомиться, заходи к нам еще, девочка.
— Можно?
— Нужно.
— Хорошо. Если только родители мне сейчас не запретят.
— Так уж постарайся, чтоб не запретили!
— Обязательно. До свидания, дедушка.
— До свидания, внучка…
И молодежь ушла, но у деда весь сон пропал, мысли всякие тревожные да не особо веселые одолевать начали…
«Конечно, это, должно быть, очень тяжело, когда все вокруг чужое и все чужие. Сам, правда, на собственной шкуре не испытал, но чувствую. А глобалисты хотели — через колено. Какое счастье, что не вышло…»
А Иванушка между тем довел новую подружку до ее дома, оказалось, что они в пятиэтажке снимают однокомнатную, где, кроме Лизы, мамы и папы, еще два братика-близнеца годовалых. И все — японцы!
Иванушка мужественно довел Лизу до двери квартиры, потому что именно в подъездах любят шалить ужасные злые маньяки, открыл Лизин отец — щуплый невысокий очкарик, а за его спиной маячила миниатюрная мама, будто сошедшая со старинных японских акварелей времен Хокусая, что ли. Тоже в очках.
— Это — Иванушка, — сказала Лиза родителям, — мы с ним сегодня случайно познакомились и уже подружились.
— Здравствуй, Иванушка! — сказал Лизин папа. — Меня зовут дядя Игорь. — И пожал Иванушке руку. Его рука показалась Иванушке очень сильной. Хотя и маленькой.
— А меня — Мария Ивановна, — сказала мама и улыбнулась.
Улыбнулся и дедов внук, но ничего не сказал, только молча удивился, что всех по-русски зовут.
Он, вообще-то, имел твердое намерение только проводить новую подружку и немедленно уйти. Однако когда его пригласили на чай, он вспомнил, что Лиза-то какао у них пила, и, чуть поколебавшись, решительно шагнул внутрь. Сразу разулся, конечно, понятия не имея, что у японцев тоже есть обычай разуваться, чем доставил хозяевам явное удовольствие. Но неужто они, живя здесь уже довольно долго, до сих пор не замечали, что русские им хотя бы в этом ничуть не уступают? Наверняка замечали. Но, должно быть, это их продолжало умилять…
Чай оказался таким, какой Иванушка и дома пил, но в то же время — совсем не таким. Гораздо, гораздо вкуснее. И подумалось: а ведь будь у них под рукой своя японская вода да все остальное, то каким бы получился чай? И еще подумалось, что и наши бы люди, имея возможность пить такой напиток, тоже, может, сделались трезвыми, как японцы. Но тут же встали перед глазами противные дядьки да тетки, день и ночь неприкаянно слоняющиеся по поселку, которых после Потопа совсем не стало, но со временем откуда-то опять появились — они б тогда наверняка так же ханыжили насчет чая и все равно на работу не ходили.
А вот печенье, которое к чаю подали, Иванушка не любил. Они с дедом такое никогда не покупали. А покупали дорогое и рассыпчатое…
Таким образом, побывав в гостях, Иванушка, по обыкновению, и десятка слов не сказал вслух, но подумать успел о многом. Хозяева же решили, что мальчик этот очень хорошо воспитан — заметил, что за ширмой годовалые близнецы спят, и моментально сообразил, как следует себя вести. И не стали запрещать своей дочке с ним дружить. Потому что должен же у нее быть какой-то круг общения.
— Дед, — спросил Иванушка с порога, — а почему они все по-русски называются?
— Это, как им кажется, должно нравиться нам, — не задумываясь, ответил дед, — да еще они уверены, что мы их настоящие имена будем обязательно и даже нарочно коверкать. Хотя имена-то у них… Вот у монголов — да! Язык сломаешь. Был у меня в институте приятель — Алдаберген Букей. Так я почти уверен, что никакой он не Букей, но — на порядок заковыристей. А японские — семечки. Кстати, брать себе русские имена — не только японская причуда. Многие и, что характерно, чаще всего азиаты этим грешат. Европейцы — редко.