Дедушка П
Шрифт:
Радостно оскалившись сумасшедшей улыбкой, Барти вытащил из-под мантии длинный тонкий серебряный кинжал и снова заговорил с восторженными нотками фанатика, слетевшего с катушек:
– Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!
Вытянул перед собой левую руку, он крепко сжал кинжал в правой, и замахнулся.
Неужели руку отрежет? Лучше бы он себе голову отрезал, так мне возни меньше.
Колдун решительно махнул ножом и отрезал себе кисть, которая с плеском упала в котёл с зельем. Он лишь на мгновение громко
Интересно, как он это сделал? На войне хирурги специальной пилой людям конечности подолгу пилили, а тут раз и всё. Наверное, кинжал артефактный. Для убийства прелестная вещица, а вот картошку я бы не стал им резать, так и доску вместе со столом порежешь и не заметишь. И ведь гад, резал без анестезии, а как держится! Только что себе руку отчекрыжил, а ведёт себя как бывалый фронтовик в присутствии симпатичной медсестры.
Барти тяжело задышал и, покачиваясь, двинулся в мою сторону со зверским выражением лица.
Ну, всё, теперь моя очередь. Мочить его водой напоследок или так подохнуть? Может в рожу плюнуть? Жаль, но до котла не доплюну, а то может и вышло бы их бурду испортить. Чувствую себя, прямо как на расстреле у фрицев. Такой же беспомощный и вот-вот кони двину.
Барти подошел вплотную ко мне, наклонился, я не удержался, набрал полный рот слюны и с выражением крайней степени презрения харкнул ему в лицо, умудрившись попасть в глаз.
– Паршивец!
Барти, вытер глаза тыльной стороной целой руки.
Из другой руки у колдуна текла кровь, а я радостно ощерился в презрительной насмешке. Хоть так, но напоследок сделал гадость.
– Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага!
Этот долбанный колдун со злобным выражением лица стал тянуться ко мне ножом. Но поскольку спелёнат я был капитально, то даже дёргаться было бесполезно. Острый конец проколол кожу на левой кисти, и по пальцам потекла теплая кровь. Хрипло дыша от боли, Барти вынул из кармана стеклянный пузырек и поднес к ране, наполняя пузырек моей кровью.
Только зачем ему моя кровь? Понятно, что им нужен был настоящий Поттер, а мне просто не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Но ведь я недавно пил зелье, которое сделает кровь непригодной или как минимум малопригодной для заклятий, проклятий и ритуалов. Я это зелье пью с тех пор, как с репетитором заниматься начал и он мне объяснил важность этого занятия. Дилетанты! Даже я, ученик четвёртого курса, знаю, что кровь надо перед колдовством проверять на пригодность при помощи ритуала или специального зелья-определителя. Надеюсь, котёл рванёт и превратит этих утырков в фарш.
Хохоча как сумасшедший, Барти вернулся к котлу и плеснул в него кровь. Жидкость мгновенно стала ослепительно белой. Покончив с приготовлением зелья, колдун пошатнулся и обессиленно сел на землю.
Котел кипел, сверкающие искры летели во все стороны, от их слепящего блеска все вокруг
В облаке пара, идущего из котла, начали возникать очертания крупной головы, едва торчащей из котла.
– Крауч, вытащи меня, – донёсся из котла писклявый голос, от которого хотелось заржать.
Из котла появились маленькие ручки, тянущиеся вверх.
Да, самка собаки, познай весь ад детских барьеров! Вот тебе в полный рост все насущные проблемы. Это тебя ещё на барную стойку никогда не сажали, вот где чувствуешь себя так, что Эверест нервно курит в сторонке! Когда барная стойка в высоту полтора метра, а в тебе роста всего метр...
Но он сказал Крауч, а до этого Барти. Неужели это всё же и есть Барти Крауч? И он такой молодой, и мелкий уродец впереди...
Барти собрался с силами, здоровой рукой вынул из котла говорившего и поставил на землю. Это оказался лилипут. Он был низкого роста, худой, как скелет, с большой головой, маленькими ручками и ножками. Он был даже ниже меня сантиметров на тридцать, члена вовсе не было, как и женских половых органов, нос отсутствовал, вместо него были две вертикальные щели, как у змеи, а кожа была серого цвета и словно покрыта чешуёй.
Уродливый лилипут стал рассматривать себя. Он вытянул вперед маленькие ручки и начал сгибать и разгибать маленькие пальчики. Разглядывая себя, лилипут пришёл в ярость, от чего я беззвучно рассмеялся.
А чего он ожидал, беря порченную зельем кровь карлика? Стать двухметровым мускулистым блондином? Тогда, не получилось, стал лысым и страшным лилипутом! Хорошо, что я не этой хернёй болен! Ха-ха-ха-ха! В смысле, идиотизмом...
Из-за надгробий вновь приползла змея и подползла к уродцу. Крауч подал лилипуту мантию и волшебную палочку. Серокожий мутант накинул на себя мантию, она на нём смотрелась потешно, словно пятилетний малыш нарядился в мамино чёрное платье. Он принял у Барти волшебную палочку и с нежностью погладил её, после чего со злобой посмотрел на меня своими красными буркалами с вертикально вытянутыми зрачками. Затем последовала знакомая вязь заклинания постоянной трансфигурации, шёпотом сказанные слова и мантия уменьшилась до размеров тела.
– Барти, покажи руку, – писклявым голосом сказал лилипут.
Крауч опустил на уровень лица уродца руку без кисти, которую до этого баюкал целой рукой. С неё на землю закапала кровь. Барти был бледным от кровопотери, но даже не думал возражать или подлечить себя. Лилипут попытался закатать окровавленный рукав мантии, но из-за коротких ручек у него ничего не вышло.
– Барти, закатай рукав! – зло пропищал мелкий уродец.
Крауч, шипя и скуля от боли, закатал рукав мантии, что одной рукой сделать было непросто. Он продемонстрировал Чёрную метку в виде змеи с черепом, которой Воландеморт клеймил своих рабов.