DEEP PURPLE Звезда автострады

Дрибущак В. В.

Как бы то ни было, но Блэкмора с Пэйсом опередил Гиллан. Как гром среди ясного неба прозвучало его заявление об уходе из группы: «Когда я увидел, что наши дела оставляют желать лучшего, я сел и написал длинное-длинное письмо. Это было в каком-то отеле где-то в Америке. (Письмо сохранилось, и написано оно было в отеле в г. Дейтон, штат Огайо, 9 декабря 1972 г. — прим. авт.). Я написал нашим менеджерам, что очень горд тем, что совершила наша группа, но я больше не желаю в ней оставаться. Понимающие менеджеры тогда просто бы прекратили турне, но после получения письма, они стали мне звонить и упрашивать, чтобы я остался еще на пару турне и один альбом. Я согласился. Хороший менеджер при таких обстоятельствах прервал бы гастроли и дал нам

отдохнуть, несмотря ни на что, и я бы, наверное, остался в группе…»

Напряженные гастроли действительно подрывали здоровье членов группы. Все музыканты вели бродячую жизнь практически со школьной скамьи, а перманентные вояжи 1972 года их просто доконали.

«Гастроли, гастроли… Если смотаемся на турне раз за пару лет, то это нормально. Но если находишься на гастролях десять лет подряд, как я, то это совсем другая вещь, — разоткровенничался в то время Блэкмор. — Появляется чувство, что ты постоянно чего-то или кого-то ждешь. Что меня тогда заботит? Только одно желание — поехать поскорее в тот зал, отыграть приготовленную программу — и все. Когда я просыпаюсь утром, то не задаю себе вопросов — чем заняться — уже все известно. Едем в какой-нибудь аэропорт, ждем какой-нибудь самолет, который как обычно опаздывает, говорим „здравствуйте” и „до свидания“ каким-то людям, которых вообще не знаем. Мне порой кажется, что весь ритуал похож на тот, когда тебя призывают в армию. И если не сумеешь уйти в себя и отгородиться от всего этого, то вскоре психически одуреваешь и постоянно тупеешь».

Истощение нервной системы было у Лорда и Пэйса, сам Ритчи во время концертов в Техасе перенес коллапс и несколько дней не мог играть. На пределе был и Гиллан: «Жизнь музыканта — полный хаос. Я сам прошел через эту мясорубку и однажды разрубил на мелкие куски мебель в номере одного отеля… Быть гастролирующим музыкантом — проклятое, напряженное, хотя и выгодное дело. Оно изнуряет нервы, поэтому я так много курю и пью…»

К счастью, группе удалось избежать увлечения наркотиками, которые весьма распространены в среде рок-музыкантов, хотя попробовать эту дурь им довелось. «Однажды я играл на концерте под влиянием гашиша. А так как я вообще не курю, то на меня он имел самое пагубное влияние. Целый концерт я играл по кругу одни и те же три ноты. Некоторые музыканты умудряются обкуриваться прямо на сцене и при этом играть — я понятия не имею, как им это удается», — говорит Блэкмор.

О своем опыте употребления «наркоты» вспоминает и Гиллан. В марте 1972 года DEEP PURPLE гастролировали по США вместе с группой Бадди Майлза, бывшего барабанщика хендриксовской BAND OF GYPSIES. Уставший Гиллан, еле дойдя до отеля, никак не мог уснуть — из соседнего номера, где разместился Майлз, доносилась музыка.

«Я зашел в номер и увидел двух девушек, занимающихся любовью; какого-то мужика, играющего на тромбоне; остальные в это время курили „косяки” и разговаривали… Бадди лежал в кровати:

— В чем проблема, парнишка?

— Не могу заснуть, — пожаловался я.

— Попробуй-ка вот это, — забил „косяк” и протянул его мне. Я затянулся раз (впервые в жизни), потом другой, третий. Увидев протянутые руки, понял, что должен передать его дальше. А через минуту Бадди дал мне другой „косяк”, достаточно большой, со словами, — а теперь иди в постель, паренек. Это поможет уснуть».

И все же расслаблялись музыканты DEEP PURPLE при помощи спиртного, а не наркотиков. «Мы — типичный коллектив пьяниц, — утверждает Гловер. — Наркотики меня не интересуют, а вот выпить мы всегда были не прочь. Мой любимый напиток (да и у Джона Лорда тоже) — водка. Иен Гиллан и Ритчи любят виски, а Иен Пэйс подсчитывает на калькуляторе сколько он может сэкономить, вообще не употребляя спиртного».

Но изнурительные переезды — не единственная причина разлада и труппе. «Когда мы обрели по-настоящему большой успех, когда начали зарабатывать все больше денег, появились женщины. Наша жизнь изменилась под воздействием новых девушек, новых жен, — продолжает Гиллан. — Вдруг мы перестали быть тем ансамблем, которым были раньше. Ранее у меня было полное взаимопонимание с Ритчи Блэкмором.

Если мы хотели развлечься, договаривались о выпивке после концерта в баре отеля. И я ему мог сказать: сегодня ты играл хреново, а он отвечал: я-то играл нормально, а ты завывал так, что уши вяли. И после этих упреков мы напивались до чертиков и все было в порядке. Но вдруг во время гастролей появились женщины, и началось проживание в отдельных номерах, езда в отдельных лимузинах. И чем меньше времени мы проводили друг с другом, тем больше становились раздражительными. Бывало, говорю Блэкмору: пойдем в бар, выпьем. А он отвечает: только не сейчас, я иду с подругой в ресторан. Бывало, проходили недели, а мы виделись только на сцене. И даже если в конце концов удавалось пропустить по рюмочке с Блэкмором — разве мог я ему сказать: видишь ли, последние недели ты играл плохо. Это уже звучало бы чересчур сильно. Поэтому то, что должно было быть сказанным, сказано не было. Вещи, которые должны были быть сделаны, сделаны не были. Не думаю, чтобы мы тогда стали заносчивыми, начали задирать нос. Лучше скажу — то, что называлось духом DEEP PURPLE начало куда-то улетучиваться. Вот тогда-то я запил по-настоящему…»

«После выхода рок-оперы Jesus Christ Superstar (в которой Гиллан спел партию Христа, — прим. авт.) Иен сильно изменился, — вспоминает Гловер. — Заработав много денег, он понял, что может быть „звездой” и без DEEP PURPLE. Ухудшились отношения между Блэкмором и Лордом, которого журналисты часто принимали за лидера. Нас это сильно задевало, ибо Лорд лидером не был, и его вклад в нашу музыку был минимальным. Он действительно оказывал помощь в аранжировке, но никогда не предлагал своих идей. Идеи шли в основном от меня и от Ритчи. Блэкмору не все нравилось в манере пения Гиллана, на что тот отвечал: меня не интересует, что ты об этом думаешь».

Эдвардс с Колеттой были в ужасе. Именно сейчас, когда деньги потекли рекой, группа была на грани распада. Они попросили Лорда провести переговоры с «беглецами». Тот сначала поговорил с Пэйсом, который обещал подумать. Блэкмор же поставил условием своего пребывания в DEEP PURPLE уход Гловера.

К этому времени за спиной были удачные гастроли по Европе: январь 1973 — Германия, февраль — Великобритания. Вышедший в феврале альбом Who Do We Think We Are по инерции был хорошо раскуплен (4-е место в Британии и 15-е в США), хотя явно уступал предыдущим работам этого состава.

Показателен тот факт, что самая «хитовая» песня альбома, «Woman From Tokyo», выпущенная на британских островах в том же месяце на сингле, хитом так и не стала.

Трудно сказать чем руководствовалась фирма «Мелодия», выпустив в середине 70-х миньон с песнями именно из этого альбома. Ведь «Mary Long» и «Super Trouper» — далеко не лучшие композиции DEEP PURPLE. Да и «Super Trouper» на обложке пластинки перевели как «Великолепный Музыкант», хотя это название прожектора, высвечивающего артиста на сцене.

Отыграв в марте 11 концертов в Европе, 12 апреля выступлением в г. Фресно (Калифорния) DEEP PURPLE начали очередной тур по США. Эти гастроли очень хорошо врезались в память Роберту Саймону и было бы не лишним воспользоваться его рассказом для описания девятого тура группы по США. Тура, который сопровождался «отменами концертов, бунтами и выступлениями в жутких условиях».

После выступления в Солт-Лейк Сити (17 апреля) на следующий вечер группу уже ждал концерт в Калгари (Канада). Времени на перевозку оборудования автотранспортом не было, поэтому арендовали «Боинг-727». Но аппаратура FLEETWOOD MAC, которые предваряли выступления DEEP PURPLE в этом туре, в самолет не помещалась. Тогда менеджер FLEETWOOD MAC Джон Курейдж со словами: «ФЛИТВУД будет выступать, или вы никуда не улетите!» — выскочил из самолета и занес над шиной «Боинга» громадный нож, намереваясь проколоть ее. Пришлось переукладывать ящики, беря на борт дополнительный груз. В результате «Боинг» оказался перегружен сверх нормы. «Самолет покатился по взлетной полосе, и я увидел, что она уже заканчивается. Мы смогли подняться в воздух только перед самим забором», — вспоминает Роберт Саймон.