Дефективный
Шрифт:
– Эй, это моё отдайте! – подбежав к мужику, Мариель вцепился в его руку.
Надзиратель оттолкнул его с такой силой, что Гезал чуть не пропахал носом дощатый пол.
– Воспитанникам не положены телефоны! Отдадут, когда вытурят за ворота! Живо подмываться, рыжий, пока не отхватил люлей! – рыкнул Йоркс на всю комнату.
Мариель расширил глаза от ужаса. Куда он попал? Это что, тюрьма для омег? Решив не нарываться на неприятности, он подхватил висевшее на спинке кровати полотенце, взял зубную щётку и ринулся в душевую. Оставив всё на лавке, парень зашёл в уборную, а потом
Надзиратель никуда не ушёл, ждал, когда Мариель почистит зубы.
– Оставь всё тут, на лавке, позже заберёшь. Идём в медпункт, – нервно скомандовал Йоркс, десять минут явно прошли.
Гезал поплёлся за надзирателем и очутился перед дверями с надписью медпункт. Открыв дверь, Йоркс затолкнул застывшего на пороге Мариеля в кабинет.
– Доктор Амимий, я его привёл. Мариель Гезал собственной персоной.
Мариель проморгался. Было слегка непривычно, очутиться в абсолютно белой комнате. Даже костюм на враче омеге – белый.
– Можешь идти, попозже парень сам в столовую придёт, – доктор глянул строгим взглядом на воспитателя.
Надзиратель ничего не ответил, поспешив удалиться.
– Ну, чего ты в дверях застыл, малыш? Проходи, не бойся, я тебя не съем, – елейным голосом пропел омега и встал из-за стола.
Мариель испуганно отскочил, когда тот подошёл к двери. Оказалось, он закрыл её на замок, а ключ положил в карман рубахи. После ласково обхватил Мариеля за плечи и, подведя к столу, усадил на стул.
Первым делом омега взял кровь из пальца. Потом велел раздеться донага, а сам поставил пробирку в какой-то прибор. Мариель краснея, снял с себя одежду и застыл испуганно, прикрыв пах ладонями. Он заметил, что на столе у врача лежит его медицинский планшет.
Амимий повернулся и посмотрел насмешливо, подошёл и стал наминать пальцами соски.
– Значит – синдром Карсанера? Альфы у тебя уже были, Мариель? – спросил деловито.
– Н-нет. Я девственник, – заикнулся парень.
– Это хорошо, – пропел себе под нос врач, продолжая холодными руками ощупывать тело. – Ладони от паха убери, чего стыдиться, мы же оба омеги.
Мариель неохотно подчинился, зажмурив глаза, но не видеть – не значит не ощущать. Его яички бесцеремонно облапали, потом провели пальцами по небольшому члену, оттягивая крайнюю плоть. А дальше… Мариель чуть не задохнулся от того, что Амимий стал надрачивать его орган, зажав в кулаке. После этого понюхал крючковатым носом шею.
– Замечательно: фиалка и розмарин. Вкусный запах, – мурлыкнул он.
– Пожалуйста, не надо! Что вы творите?! – взвизгнул Гезал, начав отбиваться от доктора.
Амимий отошёл и хмыкнул весело:
– Что, даже не возбудился? У тебя хоть по утрам эрекция бывает, синдромный мальчик?
– Бывает, но это не ваше дело! –
Неожиданно рука Амимия просвистела в воздухе и ладонь больно ударила по щеке.
– Ещё раз просмеёшь рот открыть, когда не просят, и тебя выпорят розгами! – рявкнул он. – Твоё дело подчиняться и помалкивать! Рот будешь открывать, когда альфа попросит член облизать! Встань прямо, руки от паха убери!
По ладоням сильно ударили, задевая член. Мариель вскрикнул. Доктор лишь глазками пуговками сверкнул и выдал усмешку на лице. Потом он стал фотографировать на телефон.
Через минуту Амимий, угрожая расправой, заставил Гезала залезть на кушетку и встать на четвереньки.
– Великолепно, – удовлетворённо проурчал Амимий.
Мариель всхлипнул, по лицу заструились слёзы. Его унизили, облапали всего, влепили пощёчину. Зачем всё это? К чему такие откровенные снимки? Ему было противно, мерзко и страшно. А в следующий момент больно. Докторишка стал протискивать в него палец. Мариель завопил в голос, просил этого не делать. Гад не отреагировал. Ввёл свой длинный палец, потом вытащил и велел одеваться.
Гезал дрожащими руками принялся натягивать одежду, глядя, как гадский доктор мажет пальцем по стеклу.
– Ума не приложу, что мой брат будет делать с тобой? Из-за синдрома ты очень узкий. Я в тебя палец еле впихнул. Ещё и течек не предвидится. Впрочем, пусть разбирается сам. Моё дело доложить, что ты здоров. Кровь чистая.
– Это вы о чём? Что вы хотите сказать? Ваш брат насилует сирот? Я в полицию заявлю, – сказал Мариель, но голос был дрожащий, а лицо испуганным.
– Хах, ты сначала выйди отсюда. Ещё ни один сиротка не сбегал. Проверки из области раз в пять лет, а местный представитель опеки наш брат. Меценаты и попечители, что вкладывают сюда деньги, любят сладкие попки. Как ты знаешь, течка у омеги в восемнадцать лет, тебе уже на год больше, давненько пора иметь альфу.
Мариель слушал это, и его изрядно потряхивало. Они сделали из приюта-колледжа бордель?! Стало до ужаса жутко, а этот гадёныш снова подошёл и встал рядом. Провёл рукой по волосам и щеке. Гезал не отстранился, впадая в ступор.
– Несмотря на белое пятно, ты очень пригожий мальчик. Рыженькие у нас рождаются нечасто, да ещё и с такими зелёными глазами. А твои пухлые розовые губки даже мне хочется поцеловать. Иди завтракать. Все давно поели. И не вздумай делать глупости, я о розгах не пошутил. Чуть что, душу из тебя выбью. Веришь мне, малыш? – голос был до того сахарный, что Мариелю стало мерзко, но он кивнул, вновь решив не нарываться.
Амимий отстранился и пошёл открывать дверь. Как только путь оказался свободен, Мариель бросился прочь, захлёбываясь слезами. Он знал, что официально в стране не разрешены дома утех, поэтому они существуют подпольно. Но вот чтобы торговать сиротами, это вообще какой-то ужас. Гезалу, казалось, что он попал в страшную сказку. Кругом липкая паутина и пауки, а он маленькая бабочка, которую вот-вот сожрут.
***
Амимий докладывал пришедшему в кабинет брату, как обстоят дела.
– Всё омеги чистые и здоровые. Не все девственники, но шестеро точно, – ухмыльнулся врач.