Дефиле по краю
Шрифт:
Поняв, что оттягивать неизбежное бессмысленно, я толкнула дверь ладонями, распахивая уже до упора, и на подгибающихся ногах вошла внутрь.
– Татьяна Леопольдовна, мое почтение, -насмешку в голосе Юрия я привычно проигнорировала, не удостоив начальника службы безопасности даже взглядом.
– Привет, папа, -ровным, лишенным всяческих эмоций голосом, произнесла я, смотря только на родителя, который сидел за столом.
Горничная проскользнула мимо меня и аккуратно водрузила поднос на журнальный столик, прямо
– Я тоже рад тебя видеть, -сухо кивнул родитель.
– Не могла бы ты распорядиться по поводу ужина, милая?
– С удовольствием, -пришлось чуть улыбнуться, хотя губы отказывались мне повиноваться.
Смотреть только на папу оказалось неожиданно тяжело -шея затекла от желания повернуть голову и, наконец, открыто посмотреть на того человека, которого папуля привез в качестве гостя. Причем привез принудительно -Юрий, мрачно застывший за спинкой кресла и контролирующий каждый шаг визитера, был прямым тому доказательством.
Папа смотрел на меня цепко, явно впитывая мои эмоции, поэтому пришлось напрячь все силы, чтобы удержать на лице ледяную маску.
Понимала -одно лишнее слово, неосторожный жест и все, ситуация решительно выйдет из -под контроля, ознаменовавшись совершенно губительными последствиями.
В груди заныло.
– Ужин на две персоны?
– по прежнему бесстрастно осведомилась я.
– На тебя и нашего… гостя?
Юрия я не упоминала -за хозяйским столом прислуге не место. Начальник службы безопасности подкол оценил, но никак на него не отреагировал -умный мальчик, понимает, что при папе свое «фи» в отношении его дочери лучше не демонстрировать.
– Пожалуй, -помедлив, кивнул родитель.
– Мариночка, что у нас в меню?
– обратился он к горничной, которая собирала с пола остатки расколоченной чашки.
– Медальоны из телятины под брусничным соусом, -отрапортовала прислужница.
– Прикажете здесь сервировать или в столовой?
– В столовой, -чуть более резко, чем следовало, отозвалась я, взглядом велев горничной выметаться.
– Папа, ты можешь мне объяснить, какого черта вообще происходит?
– сделав шаг вперед, я оперлась на поверхность его рабочего стола ладонями, открыто смотря прямо в глаза.
– Что это за командировка такая, о которой ты не удосужился меня предупредить заранее? Я три дня пыталась до тебя дозвониться, между прочим!
Папуля мой гневный выпад выдержал с потрясающим хладнокровием.
– Ты, когда к своей матери сорвалась, тоже мне сообщить об этом не удосужилась, -резонно возразил он.
– Так что, милая, мое поведение -это результат твоего отношения. Еще вопросы есть?
Дернув углом рта, я выпрямилась, скрестив на груди руки. Так, значит?
Прошлась по кабинету, оценивая быстрым взглядом общую обстановку, поправила выбившуюся из торопливого пучка прядь рыжих
В кабинете после треска раздавленного фарфора повисла тишина -гнетущая, напряженная, разбавляемая только ароматом кофе, дымящимся в чашках, к которому так никто и не притронулся.
Есть ли у меня вопросы, папочка?
О да, разумеется.
– Меня на данном этапе только одно интересует, -я прислонилась плечом к стене рядом с входной дверью, нервно потирая заледеневшие пальцы.
Папа заинтересованно посмотрел на меня, но наводящих вопросов задавать не стал, позволяя мне озвучить имеющиеся претензии.
Ну что ж…
– Почему Глеб в наручниках?
Вопрос повис в воздухе, а я, сузив глаза, смотрела на папу как дикая кошка, готовая к прыжку.
Я готова была стерпеть тот факт, что командировка оказалась лишь предлогом для того, чтобы навести справки и отыскать Бейбарсова.
Готова была смириться, что папа затеял какую -то непонятную лично мне махинацию и притащил отчима в наш дом, выбивая меня из хрупкого душевного равновесия.
Я бы молча проглотила все упреки и претензии насчет моего неподобающего поведения.
Но я совершенно не желала смиряться с тем фактом, что доставлен в мой дом Глеб был явно против своей воли -об этом явственно свидетельствовали его болезненно блестевшие глаза, свежий кровоподтек на скуле и жестко скованные руки.
Ну что же, папа.
Я не знаю, что происходит и зачем ты это затеял.
Но терпеть твой произвол в отношении Бейбарсова я не собираюсь.
И тебе придется с этим смириться -или я не дочь своей матери.
========== 14. ==========
В горле пересохло.
Полагаю, от бешеного, не поддающегося контролю волнения.
На лице я, впрочем, смогла удержать спокойную, почти равнодушную маску -но каким трудом мне это далось, кто бы знал…
Кажется, меня выдавали глаза -именно поэтому папа пытался поймать мой взгляд, но я старательно смотрела куда угодно, но только не на него.
Мои глаза меня предадут.
Там паника.
Там боль.
Там страх.
Там тоска.
И я, черт возьми, совершенно не знаю, как это скрыть, стереть или спрятать.
– Пусть она уйдет.
Я задохнулась -столько в этих трех словах было пустоты.
Сердце трепыхнулось -жалобно, почти болезненно, и затихло, понимая, что дальше будет только хуже.
– Это как бы мой дом, -напомнила я отчиму, позволив прорваться в голосе сарказму и смотря куда -то в стену, на которой висела репродукция известного голландского живописца.
Хочешь, чтобы я ушла?
Тебе придется меня заставить.
Хотя, тот холод, который сквозит в твоем голосе, уже заставляет меня внутренне сжиматься, словно в ожидании удара.