Дефолт, которого могло не быть
Шрифт:
Развязка
В субботу Чубайс и Дубинин вернулись в Москву. Вместе с Гайдаром, Задорновым, Алексашенко и Вьюгиным они составили ядро российской команды, пытавшейся найти выход из кризиса и консультировавшей Кириенко относительно имевшихся у него возможностей. Они рассматривали самые разные варианты действий и обсуждали их с МВФ. Фонд в той ситуации находился в совершенно особом для него положении доверенного советника, поскольку денег он предложить уже больше не мог. То, что российская сторона все-таки продолжала обращаться к МВФ, означало, что либо она еще надеялась на чудо, либо хотела разделить с кем-нибудь ответственность
Развязка наступила гораздо быстрее, чем кто-либо мог предположить. Одлингу-Сми, добиравшемуся в Москву из Вашингтона, очень не повезло. Его рейс задержали в Вашингтоне на пять часов из-за плохой погоды, и он приехал в гостиницу «Метрополь» только в половине десятого вечера в субботу. Но ему даже не дали выйти из машины, а сразу повезли на ужин с представлявшими власти Чубайсом и Гайдаром [191] . Они собрались в ресторане Либерально-демократического клуба, вокруг единственного стола в отдельном кабинете, и, почти не притрагиваясь к еде, приступили к обсуждению. Времени было в обрез, поскольку российским представителям требовалось еще доложить о результатах беседы премьеру Кириенко.
Одлинг-Сми надеялся услышать смелые предложения и идеи, возможно, подкрепленные какой-либо схемой коммерческого финансирования. Но никаких инициатив, никаких новых источников финансирования у российской стороны не оказалось. Одлинг-Сми сказал, что в таком случае ни в коем случае нельзя открывать в понедельник рынки, не обнародовав предварительно план действий, призванный предотвратить финансовый дефолт и крах рубля. После разочарованной реакции российских коллег я сказал Чубайсу, что теперь следовало в первую очередь думать о том, как свести к минимуму ущерб от неизбежного дефолта. Чубайс, изменившись в лице, сказал, что речь идет не об «ущербе», а о катастрофе.
Немедленного рассмотрения, несомненно, требовал вопрос о достижении предварительной договоренности с кредиторами относительно реструктуризации подлежавших погашению ГКО и ОФЗ. Объявлять о такой реструктуризации, никого не предупредив, было нельзя – тогда эту меру восприняли бы как принудительную реструктуризацию долга, а это, в свою очередь, имело бы огромные финансовые и юридические последствия. Паника среди застигнутых врасплох инвесторов стала бы только сильнее, и удержание курса рубля в рамках валютного коридора было бы невозможным.
По поводу девальвации рубля Гайдар указал, что она, конечно, желательна, но абсолютно невозможна, поскольку только накануне президент публично заверил страну в том, что ее не будет. Оставалось искать какой-то способ политически завуалировать введение более гибкого обменного курса. Обсуждались и некоторые другие меры, в том числе возможное ограничение валютных операций и последствия такой меры для российской банковской системы.
Прежде чем закончилась эта невеселая беседа и Чубайс с Гайдаром отправились уже за полночь докладывать Кириенко о ее результатах, Одлинг-Сми спросил у них: нет ли возможности обратиться за прямой помощью к «Большой семерке». Ведь на глазах у западных держав разворачивался кризис, способный затронуть их собственные финансовые системы. К тому же, никто не знал, как отреагируют на происходящее сами россияне, в стране вполне могли начаться социальные катаклизмы. Чубайс сказал, что до утра он еще раз попытается обратиться к «Семерке» (утром же было решено провести встречу с участием Задорнова и Дубинина).
Оглядываясь назад, поражаешься, что два человека, не занимавшие никаких официальных
Предстоявшие чрезвычайные меры начали вырисовываться по ходу переговоров в воскресенье 16 августа. При этом тревожило, что в работе принимал участие очень ограниченный круг лиц. Эти «посвященные» стремились якобы не допустить преждевременных утечек информации, но в результате финансовые эксперты и юристы, которые могли помочь подготовить более обоснованный пакет мер, к работе допущены не были [192] . В Доме правительства (московском Белом доме) лично я не заметил никакой повышенной активности, хотя другие авторы и утверждают, что олигархи и банкиры были обо всем прекрасно информированы и даже внесли свой вклад в подготовку пакета.
Завершив в воскресенье утром ряд технических совещаний, команда МВФ сразу после обеда встретилась с Кириенко. Было общее понимание, что необходимо изменить параметры валютного коридора и немедленно начать переговоры с инвесторами о реструктуризации долга по ГКО/ОФЗ. Алексашенко по ходу дела обронил, что логично было бы ввести временный мораторий для банков на погашение долгов перед иностранными кредиторами.
В заключение встречи Кириенко сказал, что никакой другой альтернативы он не видит и что план надо объявлять, поскольку дальнейшая отсрочка может только еще больше дестабилизировать рынки и население. Затем он на вертолете улетел в подмосковную резиденцию Ельцина для переговоров с президентом. Договорились встретиться вечером еще раз, чтобы обсудить детали заявления, которое предстояло сделать в понедельник перед открытием рынков.
Во второй половине дня, пока Кириенко был на беседе у Ельцина, произошло два довольно неожиданных события. Во-первых, к Одлингу-Сми в «Метрополь», где мы с ним продолжали обсуждать ситуацию, приехал Федоров. Он заявил, что подготовленная группой «посвященных» схема, с его точки зрения, глубоко ошибочна и МВФ не следует высказываться в ее поддержку, вместо этого фонд должен настаивать на продолжении поиска решения. По его мнению, было еще не поздно.
Федоров оказался первым и единственным из российских руководителей, кто был готов обсуждать альтернативные меры (включая даже привязывание курса рубля к другой валюте) и рассматривать чрезвычайные шаги с целью найти коммерческое финансирование. Он сетовал, что коллеги не хотят его слушать, что рассматриваются идеи лишь узкой группки людей. Мы с пониманием восприняли его замечания, но объяснили, что никаких рычагов воздействия у фонда нет, а кроме того, правительство, рассмотрев альтернативы, уже утвердило окончательно согласованный пакет мер.
Вторым неожиданным событием стал разговор с Камдессю, который перед вылетом из Байонны в Париж позвонил нам в Москву. До этого Камдессю в целом поддерживал подход, избранный российскими властями, но в последний момент у него, судя по всему, возникли слишком серьезные опасения, что кредиторы могут быть поставлены перед фактом реструктуризации долга. Одлингу-Сми следовало снова встретиться с премьер-министром и разъяснить, при соблюдении каких условий МВФ сможет выступить с публичным одобрением пакета.