Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления
Шрифт:
Следствием изменения общественных предпочтений стал сдвиг интересов из политической сферы в развлекаловку:
«В самый разгар борьбы Афин с Македонией за контроль над черноморскими проливами Демосфену, тогдашнему руководителю афинской внешней политики, лишь с огромным трудом удалось убедить своих сограждан в необходимости передачи на военные нужды и в том числе на постройку новых кораблей для военного флота хотя бы части тех денег, которые хранились в это время в так называемой "зрелищной кассе" (феориконе) — специальном фонде, созданном для оплаты приобретаемых гражданами театральных билетов» (Там же. С. 357).
В результате:
«Заманить народ на собрание для обсуждения самых насущных
Финал понятен:
«Мысль о необходимости железной руки, способной наконец навести порядок в стране и излечить греческое общество от терзавших его недугов, в то время, как говорится, носилась в воздухе и импонировала людям, подчас державшимся весьма несходных политических взглядов» (Там же. С. 369).
Диктатура, как известно, присуща не только демократии в период деградации, но и многим другим государствам. Однако большинство диктатур в Латинской Америке, Африке, Азии были «не системными», и связаны исключительно с честолюбивыми и клановыми интересами групп, заинтересованными в установление контроля за государственными доходами. «Системные» же диктатуры преследовали две глубинные цели — попытаться отрегулировать энергетическое состояние нации и мобилизовать ее на решение крупных общегосударственных задач, как это сделал де Голль после переворота 1958 г., а диктаторы Южной Кореи и Тайваня использовали свою власть для создания механизмов экономической экспансии, без чего процветание страны было невозможно. Но успешных авторитарных режимов мало. Многие лишь усугубляли ситуацию, иные, после решения первоначальных проблем в конечном итоге доводили его до краха (Наполеон I, Наполеон III, Муссолини, Гитлер). Исключения были связаны с теми диктаторами, которые во главу угла ставили вопросы развития экономики (генералы Пак Чжон Хи, Ро Дэ У в Ю. Корее, Чан Кайши на Тайване, Франко в Испании). Эти режимы по мере усиления среднего класса эволюционировали в нормальную демократию.
Современные развитые страны вступили на путь «социального переедания». Только в отличие от Аргентины (1940-50-е гг.), Греции (2000-е гг.) и других государств, увлекшихся наращиванием социальных расходов в отрыве от производительности труда, они имеют возможность эксплуатировать ресурсы других народов и тем отодвинуть кризис, правда, за счет его последующего углубления.
Гибель античной цивилизации не просто факт истории, а предостережение современной европейской (демократической) цивилизации, вполне способной повторить ее участь.
2.2.2. «Византийская модель»
Основная причина гибели Византии — деградация правящей элиты и связанное с этим падение качества управления. Это не позволило надлежащим образом использовать огромные ресурсы государства, и могучая держава потерпела поражение от более слабых кочевых племен арабов и тюрок. Затем, воспользовавшись раздорами в правящей верхушке, империю добили крестоносцы. В периоды нормального состояния правящей элиты Византия успешно боролась с внешними врагами и неоднократно побеждала их. Но сохранять веками на высоком уровне потенциал правящего класса дело чрезвычайно трудное, практически невозможное. Для
этого необходимо регулярное обновление правящей верхушки, причем в строго определенных качественных параметрах. В условиях отсутствия демократии оно проходило традиционным для монархий способом: исчерпавшая себя правящая династия свергалась, и к власти приходила свежая, энергетически заряженная на решение проблем страны новая группа. Обычно новые монархи происходили из военачальников, доказавшие свои выдающиеся организационные таланты на полях сражений. Придя к власти, они оттирали от государственных рычагов старую знать, заполняя вакансии своими сторонниками. Чаще всего новая
Этнический состав византийских императоров был чрезвычайно пестрым: греки, армяне, славяне, иллирийцы… Многие из них начинали свой путь наверх из крестьян, рядовых воинов и мелких чиновников. Вливание свежей крови и уничтожение деградантов — стало главным способом энергетической встряски правящего класса. Но этот процесс не мог происходить по заказу. Случай играл слишком большую роль. Не всегда в решающей момент во главе Византии оказывались «пассионарии». И тогда армия империи проигрывала, может, и хуже вооруженным, но сплоченным войскам разогретого этноса в лице арабов, а затем тюрков. Точно так же в свое время ополчение римлян побеждало своих многочисленных, но энергетически более слабых врагов.
Если поздний Рим или жители города Сибарис превратились в символы гедонизма и разложения, то Византия стала символом гипертрофированного бюрократизма. Той бюрократии, что зависит исключительно от личности правителя и слабо связана с народом. Поэтому, когда возникали крупные проблемы, например, неудачная война, то латать бреши за счет энергии и энтузиазма народа, как это делается в сплоченном этносе, она не могла. Демократии потому и оказывались более конкурентоспособными, что здоровое гражданское общество умеет сплачиваться перед внешними угрозами. В трудное время такой социум легко концентрировал имеющиеся ресурсы, и вражеская армия встречала перед собой не отдельное войско, а вооруженный народ. Именно по этой причине проиграли полчища персов демократии Греции в V в. до н. э. На такую мобилизацию была способна не только демократия в период расцвета, но и этнос, находящийся на родо-племенной стадии организации, если во главе оказывался ярко выраженный вождь-пассионарий, наделенный полководческими талантом. Византия не имела гражданского общества и вышла за пределы родо-племенной организации. Страна представляла собой конгломерат городских социальных групп и автономных сельских общин. Пространство империи сцеплялось в единое целое властью бюрократической организации во главе с монархом. Пока была сильна чиновничья-монархическая власть — сильно было и государство. Слабела верховная власть — автоматически слабели государственные институты, включая армию. Выход из кризиса, как уже говорилось, состоял в обновлении верховной власти. Когда слабела правящая элита, ее свергала другая группа и тем обновлялся бюрократический аппарат управления. Когда слабело государство, и в это время появлялся сильный противник, государство терпело поражение. Таким был алгоритм византийской внешнеполитической истории.
В Византии перманентно на протяжении столетий, происходила смена власти путем переворотов, и поражение государства становилось импульсом к обновлению правящего класса. После чего следовало контрнаступление и многое отвоевывалось обратно. Это действовало, пока в процесс не добавился следующий фактор — разложение самого этноса. В «римском» варианте деструкция, переросшая в социальное гниение, подобно гангрене, пошла снизу из ставшего «сытым» гражданского общества в элиту и властные структуры. В «византийском» же варианте процесс шел сверху, от «головы» — от власть имущих к обществу.
Когда тюркские кочевые племена в XI веке ворвались в Малую Азию, цивилизационный уровень Византии был намного выше их. Соответственно, армия была вооружена технически лучше кочевников. Раньше это могло привести не только к разгрому пришельцев, но и к их ассимиляции. Византия имела большой опыт цивилизаторства. Византийскую культуру и религию восприняли многие народы Восточной Европы. Однако на этот раз у византийцев ничего не вышло. Даже когда тюркское государство в Малой Азии было разбито Тимуром в конце XIV в., то и тогда Византия не сумела воспользоваться благоприятнейшим обстоятельством и вернуть хотя бы часть прежних позиций.