Дегтярев
Шрифт:
Однажды, когда дед и молотобоец сели отдохнуть, Вася пробрался в кузню и, дотянувшись до лямки, стал ее дергать, пытаясь качать кузнечные мехи.
— Глянь, Мироныч, какой помощник у тебя появился!
Дед рассмеялся:
— От горшка два вершка, а в кузнецы лезет... Ну, ну, качай!
Вася изо всех сил потянул шест, потом выпустил лямку и больше уже не смог до нее дотянуться.
Дед встал и привязал к лямке веревку.
— Ну-ка, дергай теперь!
Мальчик, пыжась и краснея, стал качать кузнечные мехи. И вдруг, увидав,
— Дедушка, смотри, дедушка, смотри, загорелось!..
С этого дня дед стал пускать Васю в кузню и даже позволял качать мехи.
Постепенно Васютка сделался помощником деда: то угля подбросит в горнило, то клещи подержит, то мехи покачает.
Приходил он домой вместе с дедом чумазый, закопченный и с гордостью говорил:
— Вот и мы пришли. Кончили работу!..
По вечерам любил Вася послушать рассказы деда про житье-бытье. Рассказывал Мироныч мастерски! Послушать его всегда собиралось много народу: всем нравилось, что в рассказах деда была горькая, суровая правда о жизни простых рабочих людей..
— И вот поехал как-то раз государь в заграницу, — говорил дед тихим, ласковым голосом. — С ним целая свита увязалась: тут и генералы, и адмиралы, и попы, и повара — всех и не пересчитаешь! И каждый государю по своей части разные разности кажет. Кто, значит, книги, кто ковры разные, кто насчет монополии соображает, а генералы ружье заморское приволокли.
Как глянул на него государь, так и обмер от удивления. Ствол вороненый, с синевой, как у цыгана волос. А на стволе насечка, словно кто золотом расшил. Ложа из резного дерева, и на ней-то перламутром да слоновой костью узоры выведены. А замок уж так аккуратно да чисто сработан, что и царь диву дался. И велел он тут же купить это иноземное ружье, сколько б оно ни стоило.
Генералы исполнили царский приказ.
Вот вернулся царь-государь в столицу и велит ему заморское ружье принести. Вытащили генералы ружье из сафьяна. Рассматривают, любуются, дивятся.
И вдруг видят на стволе золотом выведенную надпись: «Иван Москвин во граде Туле».
Вот тебе и заморская штуковина!..
А царь в колокольчик звонит: велит скорее ружье подавать. Как тут быть?.. Думали, думали генералы, да и соскребли золотые-то буквы. Так и не узнал царь, что это ружье сделал не иноземец, а наш тульский мастеровой...
Слушали деда, не переводя дыхания. Когда он заканчивал свой рассказ, Вася взволнованно спрашивал:
— Дедушка, а это правда?
— Знамо, правда! Вот и ты, ежели будешь учиться да стараться, может, таким же мастером станешь...
Дед Мироныч горячо любил оружейное дело и очень тосковал по нему, когда по старости уже не мог работать на заводе.
Заметив во внуке любознательность и способности к мастерству, дед стремился привить и ему любовь к оружейному делу.
Однажды дед повел Васю в заводской Оружейный музей. Они вошли
— Вот гляди, Васютка, примечай. Все это оружие сделали наши тульские мастера. Тут и мои изделия были, да сейчас опознать не могу.
Очень понравились Васе маленькие пистолетики на золотой цепочке.
— Дедушка, а эти пистолеты всамделишные?
— А как же? Самые заправские, знаменитый мастер делал — Медведков.
Вдруг в зал вошел стражник.
— Вы чего тут?.. Откуда взялись?.. Сейчас начальство идет...
Дед схватил внука за руку и потащил к выходу.
— Идем, Васютка, идем, сюда никого не пускают...
Дед был разгневан стражником, дорогой хмурился и что-то сердито бормотал себе под нос.
А Васютка возвращался домой радостный и счастливый. Перед глазами его, одно красивей другого, стояли ружья, палаши, шашки, пистолеты...
У самого дома он остановился и схватил за руку деда:
— Эх, дедушка, кабы мне научиться делать настоящие ружья, я бы сделал такое ружье, которое бы стреляло от нашего дома до самой Москвы!
— Ишь, чего захотел, — улыбнулся дед, и эта неожиданная улыбка расправила суровые морщины на его лице, сделала его добрым, приветливым. — Человек может многого достигнуть, Васютка, надо только стараться да не лениться.
После посещения музея Вася сильнее прежнего привязался к деду и стал проявлять еще большую любознательность. Теперь, придя в кузню, он не только качал кузнечные мехи или держал длинные клещи, помогая деду, но и старался узнать, что за изделия кует дед.
Когда дед становился к верстаку и выдвигал широкий ящик с инструментами, Васютка не давал ему работать.
— Дедушка, а это что за рогулька? — указывал он на кронциркуль. И, не дожидаясь ответа, спрашивал: — Зачем такой молоточек?.. А вот какие щипчики... Они нужны тебе?..
— До чего ты дотошный стал, Васютка, — отвечал Мироныч. — Мыслимое ли дело все разом объяснить?.. Гляди и примечай, что к чему. А мешать будешь — прогоню.
Вася умолкал, но ненадолго. Переминаясь с ноги на ногу, он опять начинал осаждать деда:
— Дедушка, а что крепче: железо или медь?
Мироныч, увлеченный работой, незаметно для себя пускался в объяснения и спохватывался лишь тогда, когда разговор действительно начинал ему мешать.
— Да отстанешь ли ты наконец?! — сердито прикрикивал он. — Иди лучше в бабки играть, от тебя не подмога, а одна помеха.
Васютка знал, что Мироныч быстро отходит. Поэтому, нахмурясь и уйдя, он минут через пять являлся снова.
— Дедушка, может, уголька подбросить?
— Уголька? Подбрось, пожалуй, да качни раз-другой, а то того гляди и потухнет в горне...