Дегустация Индии
Шрифт:
Суд смягчил приговор в силу пола и возраста преступницы и приговорил к пожизненному заключению. Калпана стала национальной героиней. Несмотря на осуждение террористических технологий освободительной борьбы, Махатма Ганди навестил ее в тюрьме. В той же тюрьме в нее влюбился британский офицер из начальства и сделал ей предложение. Это настолько оскорбило девичьи идеалы, что Калпана прилюдно дала ему пощечину. Кстати, слово «калпана» означает «воображение»!
Двоюродный дядя Шумита со стороны отца, Субодх Рой, и сейчас, в девяносто лет, активный деятель Коммунистической партии.
Он принимал активное участие в освобождении Читтагонга, отбитого на несколько дней у британской власти. Временное освобождение Читтагонга стало важным событием в освободительном движении страны, индийцы увидели, как они сильны, а британцы дрогнули. Повстанцы захватили оружейный склад, почту, телеграф и все средства коммуникации...
Я уже говорила, что тринадцатилетний Субодх Рой сбежал из дому с личным пистолетом отца и наяривал им в перестрелках с британской армией на горе Джалалабад. Это тоже тянуло на пожизненное заключение. А что такое индийская тюрьма, тема отдельной книги.
Несмотря на то что в ней обучают медитации для улучшения настроения и самочувствия заключенных, по отзывам правозащитников, индийская тюрьма и сейчас – это местечко, по сравнению с которым Освенцим выглядит оздоровительным курортом.
К вопросу о человеколюбивых нравах индийцев спешу напомнить, что максимальное число жертв несчастных случаев в тюрьмах планеты за всю историю человечества, зарегистрировано именно в Индии. В 1756 году по приказу правителя Бенгалии Сураджа Доула в камеру 5,5 на 4,2 метра стражники запихнули 145 мужчин и одну женщину. Через несколько часов в живых остались только 23 человека...
Примерно в одно и то же время Калпана и Субодх оказались в разных, но одинаково убедительных тюрьмах. Калпана сидела в Читтагонгской тюрьме, Субодх – на Андаманских островах. Поняв, что больше не увидят дочь в живых, дедушка и бабушка Шумита поехали к Рабиндранату Тагору, имя которого Брежнев выговаривал только с седьмой попытки.
Рабиндранат Тагор нажал на своего британского друга, тот на свои связи. Через некоторое время дедушке пришло от Тагора письмо с обещанием предпринять все меры для смягчения наказания. Тагор писал, что будет хлопотать за девушку так, как хлопотал бы за собственную дочь.
Благодаря этому Калпану выпустили через 6 лет в 1939 году. Выйдя из тюрьмы, она сдала экзамены в Калькуттский университет, вступила в Коммунистическую партию Индии и продолжила борьбу с британской властью. Большая политика – хорошее место для красивой девушки, Калпана вышла замуж за лидера Компартии Индии.
Однако роль номенклатурной жены была ей скучна, и она вернулась в Читтагонг для организации женского и крестьянского фронтов компартии. Потом неудачно участвовала на выборах в Бенгальское законодательное собрание и ушла из большой политики. Но недалеко. Она отправилась в Россию изучать русский язык и создала Всеиндийский институт русского языка, который имел центральный офис в Дели и ячейки по изучению русского языка по всей Индии.
– Она написала книгу
– Про что? – спрашиваю я.
– Как раз про освободительное движение в Читтагонге... И за это получила государственную премию в области литературы имени Тагора! Книга называется очень по-индийски – «Сделай и умри»...
Все началось с письма профессорши Делийского университета Ранжаны Саксена про интервью. Общение со славистами входит в обязательную программу жизни писателя. В основном оно совершенно бессмысленно для писателя и совершенно осмысленно для слависта, поскольку если писатель не полный идиот, то своим интервью он наговорит солидные куски статей и научных работ слависта, избавив последнего от необходимости читать и думать.
Посему я предпочитаю встречи с журналистами, а не со славистами. Иностранный журналист хотя ничего и не поймет из твоего текста и переврет, что понял, но за счет тиража все-таки донесет до своего населения хоть какую-то русскую мысль.
Славистка-индианка постучалась в мою жизнь впервые, и я, естественно, преисполнилась священного трепета. Конечно же, вступила в переписку и через некоторое время в связи с ее приездом назначила встречу в любимом ресторане «Пушкин». Ранжана пришла раньше меня, и когда я спросила администратора у входа, ждет ли меня дама, администратор выдохнул:
– Не просто дама! Вас ждет индианка! Да еще какая красавица!
Ранжана пила кофе у окна и поражала воображение. Мало того что она была красивая, породистая и нежно-шоколадная, она еще была в изумрудном шелковом сари с золотой каймой! На фоне гипсовой стены ресторана «Пушкин» она сияла как индийская богиня на фреске.
Ранжана чудесно говорила по-русски, мы обсудили женскую литературу, российскую политику, дискриминацию женщин во всем мире... И когда выходили, администратор озабоченно спросил:
– Ей правда понравилось у нас?
Несмотря на то что ресторан «Пушкин» прошел тестирование на всех уровнях, было видно, что администратору на бессознательном уровне важно мнение красавицы в сари, словно она сертифицировала его на более жестких условиях, чем западные люди. В общении с жителем Индии всегда есть какое-то волшебство, и администратор не смог не поддаться ему.
Мы стали приятельствовать, что выражалось в редком интернетном общении. Ранжана что-то писала обо мне, составляла хрестоматию с моим участием, присылала с подружками невесомые индийские шарфы и получала в ответ их матрешечные аналоги.
Через пару лет Ранжана пригласила меня на конференцию в Дели. Я собралась ехать, но за неделю до вылета на меня стремительно обвалились очередные серьезные проблемы со здоровьем брата и очередной развод с очередным серьезным мужем.
– Ха, – сказал на это один продвинутый человек, – Индия пускает не всех! Значит, ты просто не готова к ней...
– Я не готова? Да я с рождения к ней готова! – надулась я.
– Посмотри на себя. Сейчас ты на сто процентов состоишь из обиды на людей, подставивших тебя на выборах в Госдуму. Ты даже с мужем из-за этого разводишься! Зачем Индии твоя эмоциональная грязь? Придешь в себя, она тебя позовет...