Декаданс
Шрифт:
– Дорогие братья и сёстры, сегодня, в триста восемнадцатый раз, наш общий дом собрал вас вместе не только для того, чтобы вы стали свидетелями священной церемонии, которая взрастит в наших рядах новые ветви, чьи мысли и взгляды на будущее Леса станут для нас путеводными и судьбоносными, но ещё и для того, чтобы через своих верных слуг поблагодарить каждого из здесь присутствующих за любовь и самоотверженность, которые поддерживают наше племя, за весь тот труд и отдачу, которые вы, не жалея себя, направляете на укрепление и процветание нашего общества, ради всех тех, кто живёт сейчас, ради предков, которые завещали нам великую волю Леса, и ради будущего, ради новых
– Говоривший совершил лёгкую заминку, чтобы перевести дыхание, и продолжил с новыми силами.
– Дорогие братья и сёстры, я искренне счастлив видеть вас здесь сегодня, демонстрирующих сплочённость и поддержку, присущую лишь крепчайшим из уз, и прошу вас со всей кротостью и пониманием принять волю леса. Сегодня нам откроются имена избранных, которых Лес скоро примет в свои объятия, и мы будем провожать их на обряд с радостью и весельем, чтобы, когда они вернутся, встретить вышедших из объятий Леса с его благословением достойно и коленопреклоненно. И я, смиренный проводник воли Леса, счастлив огласить вам список этих имён!
С каждым новым оглашённым именем на площади раздавались одобрительные крики пришедших поддержать претендентов. Друзья хлопали друзей по плечам, подбрасывали их в воздух, родные и близкие обнимали и расцеловывали друг друга. На некоторые имена реакций не наблюдалось, а на какие-то окружающие наоборот разражались овациями - особенно часто такое происходило, когда испытуемый был из великого рода. Но больше радости в воздухе было затаившегося ожидания. Каждый из тех, чьё имя не было прочтено из списка, надеялся, что оно ещё сможет оказаться среди оставшихся.
Одной из таких была и Кайлина. С каждым названным претендентом из её лица уходили краски. Солнце ещё в начале речи жреца заволокло грязными пасмурными облаками, и сейчас разлившаяся по окружающему миру серость забирала цвета из щёк, губ, волос сестры. Казалось, даже глаза её становятся белесыми и прозрачными. Когда счёт имён перевалил за восьмой десяток, я повернулся спиной к помосту и обнял сестру, на которую в этот момент было жалко смотреть. И только я успел ощутить в отчаянии погружённые мне в спину ногти, как девушка уткнулась лбом мне в плечо, и сквозь грубую и жёсткую ткань рубахи я почувствовал бегущие из её глаз слёзы.
– Кайлина Гэбион Маир! Лес призывает тебя.
– Желанное имя было-таки выпущено из уст жреца и поставило точку в так долго терзающем нас ожидании.
С разных сторон площади раздались нестройные, то тем не менее весьма многочисленные крики поздравлений - представители клана Маир - клана целителей всегда были любимы людьми Леса. Но в пространстве образованном нами двумя не было ни взвизгиваний, ни радости, ни победных пританцовываний, которыми отличались прочие прошедшие отбор соплеменники, было лишь облегчение. По давней традиции главами кланов могли становиться лишь истинные дети Леса - те, с кем природа поделилась своей властью, и не получи сейчас Лина разрешения на проведение ритуала, со смертью Гэбиона Маира, не имевшего кроме Кайи других наследников, главенство в клане перешло бы к обладателю тотема не связанному с семьёй сестры кровными узами. Поэтому оба мы сейчас испытывали лишь облегчение.
Тем временем жрец свернул свиток, развернулся и плавной походкой двинулся к ступеням, ведущим вниз с помоста. Сестра оказалась последней в списке, а потому на сегодняшнее утро его роль была исполнена. Напутственные слова человек из рода Велес произнесёт грядущей ночью, когда отправит людей на ритуал.
Тем временем действующие
Я положил ладони на плечи девушки, выждал ещё пару минут до её успокоения, затем ещё пару минут, пока она тёрла глаза и смахивала оставшиеся слёзы, а затем осторожно отстранился.
– Как ты себя чувствуешь? Ты в порядке? Мы должны сообщить о том, что ты избрана, твоему отцу.
Кайя в последний раз шмыгнула носом, судорожно, но от того не менее радостно улыбнулась, и подставила лицо солнцу, в тот же миг заигравшему переливами в уголках её глаз.
– Ты прав, Вер. Нам нужно к отцу. Я в порядке. А чувствую я такое облегчение, какого никогда не испытывала! Знаешь, мне даже кажется, что вернись я из Леса после обряда обычной девушкой, я уже не буду расстраиваться или переживать так же сильно, как во время сегодняшнего оглашения списков. Хватит терзать себя понапрасну! В конце концов мы ведь оба сделали всё, что от нас зависело, да ведь, Вергилий?
– вернув мне мой же софизм, Лина залилась счастливым лёгким смехом.
– А вот я переживаю, знаешь ли. В нашем клане вдосталь талантливых и перспективных врачевателей, которые могут претендовать на место твоего отца, но мои перспективы становятся радужными исключительно в случае твоей инициации.
– Здорового прагматизма, которым я делился с сестрой, мне было не занимать.
Кайя вскинула на меня лицо, широко распахнув большие карие глаза, обрамлённые длинными ресницами, словно не в силах поверить той рассчётливости, о которой я ей только что поведал.
– Так что, - продолжил я, балаганно ломая речь, - если ты нас - себя и меня - подведёшь, обещаю закатить тебе истерику в духе престарелой замужней пары "Ах, я потратил на тебя лучшие годы моей жизни, а ты даже не прошла инициацию!"
– Знаешь, что меня порой в тебе жутко сердит, Вергилий? Когда ты с такой откровенностью в лицо говоришь о корысти, которую имеешь с человека, или вообще о любых вещах, которые не принято произносить вслух, я не могу понять, всерьёз ты или шутишь, не зависимо от того, какие эмоции передаёт твоя физиономия!
–
Кайлина капризно надула губки и задрала кверху носик, демонстрируя своё недовольство, но я видел её настоящие эмоции, читая сестру как открытую книгу. Она была счастлива. В манерах старших было демонстративное отчуждение, отталкивание, показное безразличие к достижениям отпрысков, а я сейчас дал ей то, чего ей так не хватало - настоящие переживания за её успех. И чем бы эти мои переживания ни были мотивированы - это дело десятое. Главное, озвучить такие причины, чтобы в мои слова легко можно поверить.
Обратно мы шли в гораздо более приподнятом положении духа, чем утром выходили из дома. Солнце грело сильнее и, что примечательно, светило в спину, талая вода с нитями оборванных травинок, забиваясь в сандалии, приятно омывала ноги. В воздухе разливались запахи ягод И время приближалось к обеду, что меня, так и не позавтракавшего, сильно радовало.
– Слушай, как ты смотришь на то, чтобы поесть в трактире, а не идти домой?
– привлёк я внимание сестры.
– У меня сейчас потребность в кабачном беспорядке и гомоне толпы, не хочу возвращаться к строгой дисциплине родных комнат.