Декамерон по-русски
Шрифт:
– Ты что? – Гудок сглотнул. – Крыша поехала, что ли?.. Не хотел я тебя грохать. Ну шпалер лежит под сиденьем, ну и что? Я всегда держу под сиденьем пушку. Да и все нормальные люди держат, ты что, не знаешь?
– Знаю. Но нормальные люди не пытаются грохнуть из этой пушки человека, от которого только что получили пять косых зелени.
– Да не пытался я тебя грохнуть… Показалось тебе…
– Мне ничего не показалось.
Нащупав сзади ручку дверцы, Молчанов рукой, которая держала «ПСМ», открыл ее. Боком, ни на мгновение
– Все, Гудок. Разбегаемся. Может, ты и прав. Может, я в самом деле ошибся и ты не хотел меня грохнуть.
– Да в натуре ты ошибся. В натуре, я тебе говорю.
– Наверное. – Вытащив из «ПСМ» обойму, спрятал ее в карман. Подойдя к окну машины, бросил пистолет на сиденье. – Ладно. Разбегаемся. Только ты посиди малость в своей тачке, хорошо? А я тем временем слиняю. И все будут довольны. А?
– Хорошо, – процедил Гудок.
– Все, Гудок. Извини, не прощаюсь, говорят, плохая примета.
Молчанов оглянулся, увидел в просвете домов часть улицы, на которой изредка возникали, чтобы тут же исчезнуть, прохожие. Вытащив «байярд» из-за пояса, стал пятиться задом, по-прежнему не упуская Гудка из поля зрения. Дойдя до угла тупика, спрятал пистолет в карман рубашки. Свернул на улицу, пошел спокойным шагом в сторону остановки троллейбуса.
Стоя на остановке, он не переставал внимательно наблюдать за выездом из тупика. Как он и рассчитывал, при нем «БМВ» из тупика на улицу так и не выехал. Не увидел он «БМВ» и тогда, когда, войдя в троллейбус, встал у заднего окна.
Троллейбус шел быстро. После того как выезд из тупика и остановка скрылись из вида, Молчанов сунул руку за пазуху, выключил рекордер и сел на свободное место.
Сделав несколько пересадок, сошел с очередного троллейбуса у Речного вокзала в Химках. Зашел в туалет, снял парик и усы, спрятал их в сумку. Выйдя из туалета, минут пять постоял на площади у входа в метро. Не заметив ничего подозрительного, прошел на Речной вокзал.
Здесь, в ресторане «Волга», разглядывая скользящие по глади канала яхты, гребные суда и пассажирские теплоходы, еще раз обдумал все, что произошло сегодня при встрече с Гудком.
К Большому Гнездниковскому переулку он подошел ровно в шесть. «Вольво» стоял на том же месте, и когда он сел рядом с Олей, она, обняв его, ткнулась носом ему в шею. Прошептала:
– Я очень волновалась. Как все прошло?
– Нормально. Зря волновалась. И поедем на дачу, здесь душно.
Глава 7
Взяв обойму, Костомаров бегло осмотрел ее. Выдавив одну пулю, постучал ногтем по маркировке:
– Пуля со смещенным центром. Откуда обойма?
– Я вынул ее из «ПСМ», который Гудок явно приготовил для меня.
– Черт…
Молчанов коротко рассказал о встрече. Затем положил на стол компакт-диск:
– Послушай. Записалось вроде ничего.
Вставив диск в компьютер, Костомаров прослушал запись разговора с Гудком.
– Впечатляет. Особенно ввиду того, что прямо сейчас я должен везти эту запись к Тумбе.
– Обязательно сейчас?
– Обязательно. Он наверняка уже знает, что разговор состоялся, и ждет от меня диск. Ты хоть понимаешь, что означает этот разговор для Гудка?
– Понимаю. Гудок обречен. Тумба кончит его в самом ближайшем будущем.
– Верно, хотя жаль. Нам очень важно, чтобы Гудок остался жив.
– Костя, Гудка кончат, что бы мы ни предприняли и где бы мы его ни спрятали. Его кончат даже в тюремной камере. Он находится между двумя жерновами – Тумбой и Буруном. Лезть туда нам – значит, самим попасть под эти жернова.
– Пожалуй. Только, Паша… мы с тобой прослушали эту запись – и все. Пока больше слушать ее никому не давай. Даже Радичу, даже Оле, даже Инне. О том, что вся эта история должна остаться между нами, у нас с тобой был уговор с самого начала.
– Но о сути записи, надеюсь, я могу рассказать двум-трем людям?
– О сути записи рассказывай сколько хочешь. Только не говори при этом, что запись была сделана по просьбе Тумбы. Понимаешь почему?
– Понимаю. Чтобы не подводить Тумбу.
– Вот именно. А также нас с тобой. Ладно, все, еду.
Вечером на даче Молчанов пригласил Инну пройти с ним на самую лучшую, восточную часть веранды.
Сев в кресло, из которого открывался вид на росший в углу участка шиповник, Инна улыбнулась:
– Мы с вами прямо как два заговорщика. Ушли в самый дальний угол.
– Мы и есть два заговорщика. Инна, скажите, вы помните человека, который в тот вечер, когда вы с мужем зашли в ресторан «Восточный шатер», подсаживался к вам и передавал требования Буруна?
– Человека, который подсаживался? Ну… да. Не очень хорошо, но помню.
– Сможете его сейчас описать?
– Ну… он такой… какой-то весь серый. Серые волосы, серые глаза. Причем глаза у него маленькие. Он рябой, на щеках то ли следы прыщей, то ли просто плохой обмен веществ. Ну и нос такой… птичий. Как клюв.
– Все правильно. Этого человека зовут Гудок. Такая у него кличка. Я с ним сегодня разговаривал. К сожалению, он рассказал мне несколько неприятных вещей.
– Каких?
– Инна… постарайтесь собраться.
– Павел, я выдержу. Говорите.
– Гудок практически подтвердил, что вашего мужа убили.
Присмотревшись, он увидел: она плачет.
– Инна, успокойтесь.
– Я спокойна. – Достав платок, вытерла слезы. – Извините, просто минутная слабость. Что… Стива точно убили?