Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
– Простите меня, Чарли… хозяин, – сказала я мягко.
Мужчина улыбнулся, продолжая смотреть на меня. Наконец, он кивнул.
– В ней есть потенциал. Я дам вам 500.
Чарли нахмурился.
– С ее возрастом и девственностью на аукционе я мог бы получить намного больше, – произнес он, в его голосе слышалось разочарование.
Я вздрогнула при упоминании об аукционе. От других девушек, которые были куплены на аукционах, я знала, что их покупают, чтобы сделать из них проституток и сексуальных рабынь, а покупатели и продавцы наживали на этом очень большие деньги.
Светловолосый
– Возможно, вы бы могли продать ее дороже, но она не стоит даже той суммы, что я вам даю. Вы же знаете, для чего я хочу ее купить. А она, как вы мне сказали, не умеет ни читать, ни писать.
Услышав о чтении и письме, я подняла глаза. Чарли не подозревал, что я знаю кое-какие основы грамоты. Другие рабы учили меня тому, что знали сами, остальное я познавала в течение жизни. У жены Чарли была привычка смотреть телепрограммы с субтитрами, это мне очень помогало. Это было моей тайной, поскольку образованный раб был более силен и даже опасен для своих хозяев.
– Она хорошо работает, может готовить и убирать, – бормотал Чарли, – послушная… Ее цена 750.
– Вы купили ее такой… избитой?
– Нет, она родилась здесь и никогда не пыталась бежать.
Я пребывала в полном замешательстве.
– 650, это мое последнее слово. Мне нужно будет приводить ее в порядок. У вас нет ничего, что должно быть у ребенка, и я не собираюсь переплачивать свои деньги за то, чего не получу.
Чарли на мгновение замолчал.
– По рукам! – наконец сказал он, но все же, он не был абсолютно счастлив по понятным причинам.
Я снова посмотрела на мужчину, он улыбнулся.
– Я вернусь завтра с наличными. Отмойте ее немного для меня, я беру ее не куда-нибудь, не для кого-нибудь, а для себя. Она должна хоть немного соответствовать элементарным нормам опрятности.
Чарли кивнул и протянул руку мужчине, видимо для рукопожатия. Пожав его руку, мужчина достал из кармана телефон и набрал чей-то номер. Уже направляясь к выходу, он обернулся и спросил.
– Ребенок, как тебя зовут?
– Изабелла, – еле слышно ответила я.
– Прости? – он вопросительно приподнял бровь. Очевидно, он меня не расслышал.
– Меня зовут Изабелла, сэр, – сказала я уже громче.
Он улыбнулся, пристально посмотрел на меня, затем кивнул.
– Хорошо, с днем рождения, Изабелла!
– Спасибо, сэр, – ответила я, слегка удивленно.
Он был первым, кто поздравил меня с днем рождения. Даже моя мама не напоминала мне, что сегодня день моего рождения. Мы никогда его не праздновали. Ведь, чем старше становится раб, тем он бесполезнее. А совсем уж ненужных рабов просто убивали. Мать всегда пыталась уберечь меня от подобных фактов. Она хотела, чтобы я как можно меньше знала об этом ужасном геноциде.
Он еще раз кивнул и направился к своему автомобилю. Я стояла не шелохнувшись. Чарли замер в дверях и смотрел, как автомобиль мужчины удалялся по дороге на бешеной скорости. Затем, он, громко вздохнув, повернулся ко мне. Я посмотрела на него и не увидела в его глазах ничего, кроме безжалостной ярости.
Он быстро подошел ко мне. Я была уверенна,
– Тот человек очень властный и сильный. А ты выставила меня перед ним на посмешище! Ты слышишь меня?! – кричал он в нескольких дюймах от моего лица.
Я чувствовала в его дыхании запах алкоголя и табака, его слюни брызгали мне прямо в лицо.
– Да, хозяин Чарли, – прошептала я сквозь слезы.
Он вздохнул и оттолкнул меня. Я отпрянула назад, но, к счастью, мне хватило сил устоять на ногах.
– Иди на кухню, помоги приготовить завтрак. А я пока займусь делами с твоей матерью, – сказал он.
Я кивнула.
– Да, сэр.
Зайдя на кухню, я увидела, что рабыня по имени Клара уже начала готовить завтрак. В ее обязанности входило готовить еду и выполнять разную работу по дому. Я часто вынуждена была помогать ей, но только, когда в доме не было посторонних. Когда я вошла, она посмотрела на меня и печально улыбнулась.
– Ты в порядке? – спросила она с заботой.
Я кивнула, не сказав ни слова. Половина моего лица продолжала пульсировать от боли, а по щекам текли слезы.
Взяв ложку, я подошла к печке и стала помешивать кипевшую в кастрюле пасту, которую Клара уже успела приготовить. Я закрыла глаза и затаила дыхание, когда услышала до ужаса знакомый и такой отвратительный звук. Комната Чарли находилась как раз этажом выше, над кухней. И нам было хорошо слышно, как спинка его кровати билась о стену. Он насиловал мою мать… снова… Это был своеобразный способ наказания для нее, он обычно никогда не поднимал на нее руку, а наказывал вот таким способом.
Когда этот ужас закончился, они вместе спустились вниз. Чарли отправился в свой кабинет, а мама присоединилась к нам на кухне. Я увидела полоски от ударов на ее лице, а она улыбнулась мне, как бы говоря, чтобы я не переживала, что все хорошо.
После приготовления завтрака, мы с мамой вышли на улицу, в сад. Мы ели только, когда нам разрешат, случалось это обычно один раз в день, ближе к ночи, когда Чарли и его жена поужинают.
Я опустилась на четвереньки и стала выдергивать сорняки. За этим занятием я обычно и проводила большую часть времени. Мы жили в Фениксе, штат Аризона. Это был один из самых засушливых и жарких районов страны. Поэтому моя кожа очень быстро загорала под палящими лучами солнца.
Жена Чарли вернулась после недолгого отсутствия. Припарковав свой красный автомобиль, она вошла в дом. Она была настоящей стервой. Ей было всего 22 года. У нее была привычка издеваться надо мной, просто так, для развлечения. Но, несомненно, моей маме доставалось еще больше, когда ее не было дома.