Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
Я тут же пожалела о сказанном. Ведь он мог спросить меня о чем-то интимном, личном. Отвернувшись от него, я снова стала раскладывать белье.
– Какое твое полное имя?
– Изабелла Мари Свон, – ответила я.
Честно говоря, меня удивил его вопрос.
– Где ты родилась?
– Феникс, Аризона, – вздохнув, ответила я.
– Я держу пари, что тебе тяжело было оказаться здесь, в таком пасмурном месте. Ведь ты приехала из такого солнечного города.
Я улыбнулась.
– Да,
Я посмотрела на него. Он кивнул.
– Ты жила там всю жизнь, с рождения?
Я кивнула.
– Да, до того времени, когда ваш отец привез меня сюда.
– Ты скучаешь?
Я замерла на месте. Вопрос немного шокировал меня. Я не знала, что ему ответить. Если я отвечу правду, он посчитает это оскорблением? Ведь, если я скажу «да»… он может подумать, что я недовольна жизнью здесь, или, что я скучаю по прежнему хозяину… Но не рассказывать же ему о моих истинных чувствах и переживаниях?
– Значит, правда, скучаешь… – сказал он, видимо, прочитав все по выражению моего лица.
– Смотря, что вы под этим подразумеваете, – нерешительно сказала я.
Я посмотрела на него, чтобы понять его реакцию. Он смотрел на меня с неподдельным интересом.
– Объясни мне, – сказал он.
Я вздохнула.
– Я не тоскую по своим владельцам, – сказала я.
Никто не спрашивал меня о таких вещах. Я не была уверенна, стоило ли рассказывать все Эдварду. Я чувствовала себя неловко, из-за того, что моим, так называемым первым слушателем, стал Эдвард.
– Они били тебя, – сказал он. И в его голосе чувствовалось скорее утверждение, нежели вопрос.
Я посмотрела на него и заметила, что он выглядел сердитым.
– Да, сэр, вы правы.
– Так, как же ты можешь тосковать по месту, в котором тебя оскорбляли, в котором у тебя не было нормальной жизни?
Я вздохнула. Как же все ему объяснить?
– Были и хорошие моменты, – нерешительно сказала я. – Да, меня оскорбляли, били, но у меня была и моральная поддержка, которую мне оказывали люди, окружающие меня. Они жили так же, как и я. Они целиком и полностью понимали меня и мою жизнь… Ведь она у нас была такая общая… Поэтому я и считаю, что в Фениксе у меня было то, о чем сейчас скучаю.
Он смотрел на меня слегка безумными глазами.
– А что же здесь? Какая жизнь здесь? Есть ли хорошие моменты? Люди? – наконец, спросил он.
– Конечно. Здесь у меня есть еда, одежда. Мои владельцы относятся ко мне гуманно. Люди в моем мире борются за такую жизнь, в которой не нужно постоянно бояться, что тебя убьют за невовремя сказанное слово.
– А ты? В Фениксе? Боялась, что тебя могли убить? – спросил он.
Он смотрел на меня очень заинтересованно.
– Да. Потому что всегда могла найтись причина,
Меня удивило, с какой легкостью я ему все это рассказывала. Да, мое сердце все еще бешено билось, но неловкости я уже не ощущала. Я не думала, что наш разговор получится таким… естественным.
– Поэтому ты попросила не наказывать тебя, когда я пролил сок, тогда, на кухне. Ты привыкла, что тебя обвиняли в том, чего ты даже не делала.
Я кивнула.
– Тем не менее, это было моей виной, сэр. Я испугала вас.
Он усмехнулся.
– Ты не должна обвинять себя в этом. Это я был как маленький глупый котенок.
– Значит, я была не единственным котом в этой ситуации, – сказала я, не успев даже подумать над своими словами.
Тогда он сравнил меня с котом, сказав, что мне нужно было привязать колокольчик, чтобы меня было слышно на расстоянии.
Он громко рассмеялся.
– Figlio di a femmina, ты только что пошутила?
Я улыбалась на фоне его смеха. Он был такой мелодичный и беззаботный. Я понятия не имела, что означает первая часть фразы, да видимо мне и не нужно было это знать.
– Я могу задать тебе другой, серьезный вопрос? – наконец перестав смеяться, спросил он.
– Конечно.
– Ты боишься за свою жизнь здесь? – спросил он. Его голос звучал низко и требовательно.
Посмотрев на него, я увидела, что выражение его лица соответствовало его тону. Меня даже немного испугало то, как он быстро сменил смех на столь строгую интонацию.
Немного поколебавшись, я решила ответить честно.
До этого я не лгала ему, не хотелось делать этого и теперь.
– Я всегда боюсь, и буду бояться за свою жизнь. От того, что вы не будете наказывать меня за чужие ошибки, вовсе не означает, что мне не придется расплатиться за все, что я имею теперь. Ничто и никто не идеален, я понимаю, что рано или поздно могу сделать что-нибудь не так, и понимаю, какими могут быть последствия. Я принадлежу вам и вашей семье, и вы вправе решить, что со мной будет дальше.
Он ничего не ответил. Я не смотрела на него. Отвернувшись, я продолжала складывать белье. Я была неуверенна, правильно ли поступила, сказав ему такие вещи.
Вдруг, он внезапно спросил.
– Какой твой любимый цвет?
– Зеленый, – даже не подумав, ответила я.
Я чувствовала, как мои щеки покрывает румянец. Хорошо, что я стояла спиной к нему и он этого не видел. Я знаю, почему назвала этот цвет… ведь это был цвет ЕГО глаз.
Закончив с бельем, я, наконец, взяла себя в руки и повернулась к нему.
– Что-нибудь еще, сэр? – спросила я.
Он кивнул. Я стояла и смотрела на него, в ожидании новых поручений.