Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)
Шрифт:
Я вздохнул, потому что я, б…ь, действительно слишком часто его произносил, но ничего не мог с собой поделать. Так просто получалось. Я даже не пытался ответить почему, потому что это было бессмысленно. Я прибавил звук магнитолы и застонал, когда услышал, что поют N'sync.
Потянулся к кнопке, чтобы переключить эту гребаную песню, но застыл, когда Белла сказала: – О, и эту песню я люблю!
Я вздохнул и убрал руку. Если моей девочке, б…ь, нравится это дерьмо, то я смирюсь, даже если мне придется проткнуть карандашами уши, чтобы никогда снова не слышать эту хрень.
Потому что это я, Эдвард
Она этого стоит.
Alla Fine
Конец
======
3 Я люблю эту сладкую-сладкую, маленькую киску. Такую теплую и влажную.
4 Я не могу жить без тебя
5 Я так сильно тебя люблю. Больше для меня никого не существует
ДН. Ауттейк 4. Часть 1:
Ауттейк 4. Экспрессия любви
«Ласки, выраженные разными способами, необходимы для существования любви,
так же, как и листья необходимы для существования дерева.
Если их полностью подавить, то любовь умрет на корню».
Натаниэль Готорн
Эдвард Каллен
Я потянулся и схватил её за тонкие бедра, подтягивая вверх. Она обернула ноги вокруг моей талии и накинулась своим ртом на мой, хватая руками затылок и пытаясь притянуть меня поближе. Ее пальцы намертво вцепились мне в волосы. В этом поцелуе не было ничего нежного, ничего из этого абсолютно не было романтичным. Нет, этот поцелуй был полон отчаяния – в том, как лихорадочно двигались её губы, было что-то почти нахрен первобытное. Это было влажно и небрежно; наши языки слились воедино, из-за силы поцелуя наши зубы натыкались друг на друга, но никто из нас не считал это, б…ь, некрасивым. Сейчас это было правильным. Это не было нежно и чувственно – это была та потребность, которую мы сейчас ощущали. Это было всепоглощающе, нами завладела гребаная похоть «мне–мало–тебя», просто взывая об освобождении.
Я вонзил её в дверь спальни, сила удара заставила дверь качнуться и издать звенящий звук. Я толкнул свое тело в неё, и она застонала, так как мой член вжался в её центр. Я был таким гребано твердым, мой член набух и пульсировал, отчаянно прося внимания. Я мог чувствовать тепло Беллы через тонкий материал её шорт, и это сводило меня с ума. Так близко к тому, где я так отчаянно хотел быть, но все еще с барьером между этой киской и мной.
– Эдвард, – застонала она напротив моего рта, когда я вжал в неё свои бедра, потирая напротив её центра.
Пряжка от ремня на моих штанах скользнула по её клитору, и она захныкала, руками еще сильнее вцепившись в мои волосы и потянув их. Я вздрогнул, потому что это было чертовски больно, но не сказал ни единого грёбаного слова, потому что боль, казалось, ещё больше заводила меня. Ощущение её рук,
Может быть, я был мазохистом и, вероятно, неправильно кончать от боли, кто, б…ь, его знает, но по какой-то причине, это только побуждало и заставляло меня хотеть ещё больше. Я хотел поглотить её, взять её прямо здесь и просто овладеть ею. Я не хотел сделать это потому, что имел на это право, совсем нет. Моя девочка была сильная и независимая, становясь такой изо дня в день, и могла прочно стоять на своих гребаных ногах.
Нет, я не хотел владеть ею таким путем. Я любил её силу, её способность идти со мной нога в ногу, когда это было нужно ей. Я хотел взять это тело и дать ему наслаждение, удовлетворить каждый его дюйм . Я хотел захватить её, потому что нуждался в ней. Я нуждался в ней, как в воздухе. Я нуждался в ней больше, чем в еде или воде. Я нуждался в ней так сильно, что, если мне не удастся сорвать с неё эту проклятую одежду и вонзиться в эту тугую, влажную киску сию же минуту, то у меня было ощущение, что я, б…ь, умру.
– Фак, – задыхаясь, сказал я, отстраняясь от её рта и делая глубокий вдох. Я вонзил свои бедра в неё, и она громко застонала, откидывая голову назад и сильно ударяясь об дверь. Меня на миг пронзила паника, я надеялся, что с ней, б…ь, все хорошо и у неё не будет проклятого сотрясения мозга, но все улеглось, когда я увидел, что она подняла голову и посмотрела на меня.
Её глаза потемнели, в них плескалась чистая, примитивная похоть, а сила её взгляда просто ошеломила меня. Она притянула свою нижнюю губу в рот и прикусила её, заставив меня застонать и снова вонзиться в неё. Прижимаясь своей киской об выпуклость в моих штанах, она задвигала бедрами – и полная картина происходящего ошеломила меня. В этот момент стало ясно, что она нуждается во мне так же сильно, как и я в ней. Из её пор просто сочилось отчаяние, её тело, б…ь, звало меня. Я мог слышать, как оно кричало, чтобы ему преклонились и удовлетворили, и я жаждал быть тем, кто сделает это.
Я страстно желал её.
– Эдвард, – задыхалась она, притягивая меня ближе. Я зарылся лицом в её шею и начал прикусывать и лизать кожу. Её вкус был такой же сладкий, как и её запах, комбинация грёбаной клубники, мёда и сахара. – Ты нужен мне, Эдвард.
Я застонал от её слов, желание ринулось сквозь меня, заставляя мою кожу гореть в огне от страсти к ней. Я оторвался от её шеи, прижался к губам и крепко обхватил руками, отходя от дверей на трясущихся ногах. Я был полостью трезвый, и она была п..ц какой легкой, но мои грёбаные колени поджимались от слабости.
Спотыкаясь, я добрел до кровати, стараясь быть осторожным, чтобы не упасть или, на хрен, не уронить её, и положил поперёк кровати. Руками она схватилась за низ моей рубашки, зажимая её в кулаках и поднимая вверх. Я отодвинулся, чтобы она могла снять её с меня. Она бросила рубашку через всю комнату и приникла своими губами к моей груди, пробежалась язычком по татуировке над моим сердцем. Il tempo guarisce tutti i mali. Время лечит все раны. Я не был уверен, действительно ли время или это была моя Bella, но что-то излечило меня. Что-то заставило меня чувствовать себя целостным опять.