Декомпрессия
Шрифт:
– Зачем ты их так коротко обстригла, – наклонившись к ней, сказал Робинзон. – Вон парень сидит с длинными волосами и ничего.
– Замолчи, – бросила Марго и перевела дух, чтобы не сорваться.
– Да перестань, никто не слышит. Ма…
И тут она не сдержалась – со всей силы наступила ему на ногу. От неожиданности парень охнул.
– Я помню, помню, – спохватился он. – Ты – Февраль. Дурацкая кличка.
Болтун. И не заткнуть этот фонтан. Может, напрасно она взяла его с собой? И Шеф, как телохранитель, вполне бы справился со своей задачей. Складывалось впечатление, что опасный рейд для Робинзона не более чем увеселительная прогулка. Если бы девушка не знала, на что способен этот парень в экстремальной
А может, все дело в том, что время, когда мир, сорвавшись с проложенных рельсов полетел в пропасть, парень пересидел в глубине большого острова, одного из немногих, уцелевших в восточном полушарии? Его часто назвали континентом, но у Марго подобное высказывание вызывало насмешливую улыбку. Какие, к чертям собачьим, континенты?
Радиосигналы отсутствовали не только над океаном, но и там, где уцелевшая после катаклизмов суша оказалась разрезана на части руслами многочисленных рек. Однажды – может, вранье, кто знает? – всех знакомых обошли снимки со спутника, якобы полученные случайно. Эта была не та земля, которую все знали. Огромное водное пространство, в котором частыми вкраплениями темнели острова. Многие считали апокалипсис вторжением, некоторые долго откладываемым и наконец, свершившимся концом света.
Старинный друг, профессор, как-то высказал свою точку зрения на происходящее.
– Это естественный процесс, – объяснил он. – И происходит он раз в… допустим, пятьдесят тысяч лет. С уверенностью могу привести в пример лишь несколько. Сотни тысяч лет назад огромный и единственный континент Пангея вдруг оказался разделенным на части и эти части стали разъезжаться в стороны. Появились и исчезли динозавры – наверняка, тоже не одобрившие такое развитие событий, – мужчина улыбнулся. – Потом ледниковый период. Да, на сей раз не повезло нам. Но, – он загадочно ей подмигнул, – мне кажется, что тот, кто экспериментирует, просто не замечает нашего присутствия. Занятый глобальным преобразованием. Когда ты делаешь ремонт в доме, ты же не обращаешь внимания на всяких там жучков-паучков? Более того, тебя заботит только один вопрос: чтобы их было поменьше.
– И кто этот таинственный экспериментатор? – спросила тогда Марго. – Инопланетяне?
– Я просто человек, девушка. Я могу только строить предположения. Но одно могу тебе сказать: еще благодарить надо вершителя судеб за то, что не случился новый ледниковый период. Боюсь, в таком случае, от нас всех осталось бы лишь воспоминание. А так, имеется реальный шанс.
– Выжить?
Профессор грустно кивнул. Больше девушка его не видела. Он сгинул на бесконечных водных просторах, так и не оставив надежду отыскать жену, оставшуюся в другом городе. Кому, как ни Марго, было понятно отчаянное стремление найти потерянную родственную душу. Пусть даже разум и твердил о смертельном предприятии, обреченном на неудачу.
Выживать – очень правильное слово. Вдруг от всех цивилизованных основ, закладываемых тысячелетиями, равно как и от веры в бога, тоже имеющей право на существование, не осталось камня на камне. Неожиданно оказалось, что все они звери. Убий. Укради. Вожделей добра ближнего своего. А уж о том, что произойдет, если тебя ударить по щеке, лучше не думать. Да и не бьют сейчас. Убивают. Чтобы ни единого шанса.
Кораблик двигался в тумане. Постепенно прозрачная предрассветная дымка сгустилась и укрыла воду плотным ноздреватым саваном. Мотор негромко бухтел, толкая яхту в серую муть. Море? Нет. Под дымной пеленой колыхалось, ворочалось нечто чуждое. Стоило только представить себе, как погружаешься в промозглую субстанцию, и ледяной холод брал сердце в тиски.
Теперь поздно думать об ужасах. Марго не знала дороги назад. Она имела все основания полагать, что разбирается в людях. И если правильно то, что она успела понять, Маньяку было наплевать на предрассудки.
Туман сгущался. Наверняка все пассажиры, включая и длинноволосого паренька, думали об одном и том же: как умудряется капитан, используя допотопные навигационные приборы, вести судно в непроглядной серой мгле?
Робинзон не отрывал от девушки влюбленных глаз и Марго постоянно ловила себя на желании ударить его чем-нибудь потяжелее. Потом она смирилась. Примут за геев? Невзлюбят? Да и хрен с ними! Только пусть отведут ее в эту гребанную Цитадель!
Двигатель работал монотонно. Пассажиры молчали. И постепенно нервное возбуждение, владевшее Марго с момента отплытия, стало спадать. Глаза закрывались. В тот момент, когда девушка готовилась скользнуть за грань реальности, вдруг стих мотор. Оглушительная тишина повисла над морем. Из тумана – а может, из сна? – потянулась к борту длинная мертвенно-бледная рука с синими, обломанными до полос запекшейся крови, ногтями.
Тишину прошил звук автоматной очереди.
– Стреляйте! – заорал капитан.
В тот же миг Марго почувствовала, как ее схватили за шкирку. Шеф среагировал молниеносно. Он сдернул девушку с сиденья в тот самый момент, когда в том месте, где ее уже не было, в воздухе сжались крючковатые, костистые пальцы. Боль в спине от удара о лавку, отрезвила Марго, но реальность ничуть не отличалась от кошмарного сна.
Со всех сторон к низким бортам застывшего без движения судна, тянулись десятки рук. Тощие, в кровоподтеках и ссадинах, они цеплялись за крашеные бока, как потерпевшие крушение за последнюю надежду. С круглыми от изумления глазами, Робинзон выхватил нож и пригвоздил человеческую кисть к корме. Злость его была так сильна, что он не смог вытащить оружие с первого раза. Пока он старался выдернуть застрявшее между костями острие, вцепившаяся в его жилет рука заставила его стать осмотрительней.
Шеф, убедившись, что Марго находится в относительной безопасности, лупил по туману короткими очередями. Пули вязли в дымных клубах, выбрасывая вверх белые лохмотья. Девушка и не заметила, как в ее руках оказался АДС. В противном случае Робинзону пришлось бы туго: тот, кто держал его за одежду, с неожиданной силой рванул на себя. Марго нажала на спусковой крючок. Две пули повредили запястье, лишив конечность подвижности.
Что-то орал помощник навигатора, пытаясь запустить не подающий признаков жизни двигатель, суетились пассажиры. Полный мужчина, сидевший по левому борту, приподнялся, вынимая оружие из рюкзака. От неловкого движения лодка накренилась.
– Тише, гады! – гаркнул капитан. – Перевернемся! Все на корм выродкам пойдем!
– Так что делать? – жалобно крикнул длинноволосый парень, сидевший с другой стороны от Марго.
– Стреляй, придурок! Отобьемся!
– Они раскачивают лодку! – Полный мужчина тяжело дышал.
– Мы умрем, капитан? Умрем? Делай что-нибудь! – не унимался длинноволосый.
– Иди ты на… – капитан выругался. – Если не заткнешься, я сам тебя пристрелю.
Двигатель не издавал ни звука. Те пули, что находили цели, не могли хоть сколько-нибудь серьезно повлиять на ситуацию. Внезапно серая пелена пошла волнами. Туман стал растекаться по сторонам и оттуда, из мелькнувшей синевы показалась голова с редкими волосами, прилипшими к черепу. И тут же, словно ждали сигнала, в клубах дыма стали проявляться выродки. Раздутые, синюшные, с лохмотьями одежды, не скрывающими страшных ран, заполненных черной, шевелящейся массой. Медленно и странно, как будто не вода была под ними, а нечто твердое, они поднимались.