Декстер во тьме
Шрифт:
– Головы не плавают, – сказал кто-то, и по комнате прошел фыркающий смешок.
– Господи! – воскликнула Дебора. – Нельзя ли на деле сосредоточиться? Будьте любезны. У нас тут два трупа.
«И это не предел», – подумал я, и Темный Пассажир слегка дрогнул, словно старался весьма отважно не дать деру, но и только, а я больше о том не думал.
Глава 9
Я не вижу снов, то есть, наверное, в какой-то момент моего нормального сна в подсознании мелькают некие видения и фрагменты всякой ерунды. В конце концов, меня уверяют,
Теперь вы поймете, что я испытал нечто вроде шока, когда обнаружил, что глубокой ночью, нежась в объятиях Риты, выкрикивал то, что сам едва слышал, улавливая лишь эхо собственного сдавленного голоса, долетавшее до меня из ватной тьмы. Я почувствовал прохладную руку Риты на своем лбу, услышал ее щебечущий голос:
– Все хорошо, милый, я тебя не покину.
– Большое спасибо, – проквакал я, откашлялся и сел в постели.
– Тебе дурной сон приснился, – сказала Рита.
– Да ну? Что за сон? – Я все еще не помнил ничего, кроме своего крика и наполнявшего меня смутного ощущения опасности. И еще: я совершенно одинок.
– Не знаю. Ты кричал: «Вернись! Не оставляй меня одного». – Рита слегка откашлялась. – Декстер… я понимаю, тебя напрягает наша свадьба…
– Ничуть, – тут же возразил я.
– Только хочу, чтобы ты знал. Я ни за что никогда не покину тебя. – Она вновь дотянулась до моей руки. – Это у меня навсегда, крепыш. Ты моя опора. – Быстро обернувшись, Рита положила голову мне на плечо. – Не тревожься, Декстер, я ни за что не покину тебя.
Положим, во снах я не поднаторел, но все же был вполне уверен, что мое подсознание не очень терзалось мыслью, что Рита меня бросит. То есть мне и в голову не приходило, что она это сделает, а это, если вникнуть, вовсе не было знаком доверия с моей стороны. Я просто о том не думал. По правде говоря, я понятия не имел, отчего ее потянуло ко мне, так что любое гипотетическое расставание было бы столь же загадочным.
Нет, все дело в моем подсознании. Если оно кричало от боли при угрозе оказаться оставленным, я в точности знал, что именно оно страшится потерять: Темного Пассажира. Друг закадычный, мой постоянный спутник на пути по невзгодам и острым удовольствиям жизни. Вот что за страх таился во сне: потерять то, что настолько успело войти в меня, что, по сути, определило, каким мне быть, на всю оставшуюся жизнь.
Когда он затаился на месте преступления в университете, это, ясное дело, здорово потрясло меня, сильнее, чем я тогда понимал. Неожиданное и весьма жуткое появление шестидесяти пяти процентов сержанта Доакса породило ощущение опасности, остальное было плевым делом. Мое подсознание взбрыкнуло и породило подходящий по теме сон. Яснее не бывает: психоз номер 101, пример из учебника, беспокоиться не о чем.
Тогда почему я беспокоюсь?
Потому что раньше не было случая, чтобы мой Пассажир хотя бы вздрогнул. И я все еще не понимаю, отчего именно сейчас его разобрало. Может, Рита права, говоря о стрессе приближавшейся свадьбы? Или и в самом деле было что-то в двух обезглавленных трупах у университетского озера,
Я не знаю… а поскольку мысли Риты о том, чтобы успокоить меня, обрели более деятельную направленность, то складывалось впечатление, что выясню я не скоро.
– Иди сюда, маленький, – шепнула Рита.
И в конце концов, есть ли место на королевской постели, куда бежать, а?
На следующее утро Дебора просто помешалась на поиске пропавших голов от двух тел в университете. Слушок как-то протек в прессу, будто управление намерено отыскать пару черепов, сбежавших невесть куда. Это ж Майами, и, клянусь, я бы подумал, что пропавшая голова вызовет у журналистов меньше пыла, чем автомобильная пробка на магистрали I-95, однако имелись нюансы: голов было две, принадлежали они, очевидно, молодым женщинам, – и это вызвало приличный ажиотаж. Капитан Мэттьюс знал цену упоминания имени в газетах и новостях, но даже он был не рад тону угрюмой истерии, которая сопровождала эту историю.
Прессинг на всех нас шел сверху: от капитана к Деборе, а та, не тратя времени попусту, поровну свалила ее на остальных. Винс Масука убедил себя, что доставит Деборе ключ ко всей заварухе, выяснив, на какой из религиозных сект лежит ответственность. С этим он в то утро просунул голову в дверь моей каморки и, не предупреждая ни о чем, сказал твердо и отчетливо:
– Кандомбле.
– Стыдись! – одернул я его. – Сейчас не время для такого рода выражений.
– Ха! – произнес он, издав свой жутко наигранный смешок. – Зато это оно, я уверен. Кандомбле – это то же, что сантерия, но из Бразилии.
– Винс, у меня нет причин не верить тебе. Один только вопрос: о чем ты, черт побери, толкуешь?!
Он в два шага прыгнул в каморку, будто его тело стремилось взлететь, а у него не хватало сил его сдерживать.
– В некоторых своих ритуалах они используют головы животных. Это в Интернете есть.
– Да ладно, – отозвался я. – А есть в Интернете, что эти бразильские язычники устраивают человеческое барбекю, отрезают жертвам головы и заменяют их бычьими головами из керамики?
Винс малость сник.
– Нет, – признался он и тут же с надеждой вздернул брови. – Но животных-то они используют.
– Как используют, Винс?
– Ну… – изрек он и принялся обшаривать взглядом мой кабинетик, возможно, в поисках другой темы для разговора. – Иногда они, знаешь, предлагают часть богам, а потом сами съедают остальное.
– Винс, не хочешь ли ты сказать, что кто-то съел пропавшие головы?
– Нет, – угрюмо произнес он, почти как Коди с Астор. – Но могли и съесть.
– То-то бы похрустеть пришлось, а?
– Ну ладно, – сказал Винс совсем уже мрачно. – Просто помочь стараюсь. – И он сердито удалился, совсем позабыв про наигранную улыбочку.
Впрочем, то было лишь началом хаоса. Как свидетельствовал мой непрошеный заезд в страну снов, прессинга мне хватало и без добавочного напряга неистовой сестрицы. Так нет же, и нескольких минут не прошло, как мой маленький оазис покоя был разнесен в клочья. На сей раз в мою каморку с ревом ворвалась Дебора, словно за ней гнались пчелы-убийцы.
– Пошли! – рыкнула она.