Дела магические
Шрифт:
– А также четыре, пять и шесть, - прервал его Лугальбанда.
– Не надо мне указывать на очевидные вещи. Попробуй-ка лучше объяснить их.
Ницан не ответил, вернулся к ложу, присел на корточки и заглянул в прикроватную тумбочку.
– Что ты ищешь?
– спросил Лугальбанда.
– Документы, - буркнул Ницан.
– Которые ему оставили по его просьбе.
– Документы кажется вернули секретарю, - напомнил маг-эксперт.
– Кажется...
– проворчал сыщик.
– Кажется... Надо же за что-то зацепиться! Как его убили - непонятно. Попробуем
– Убийца мог охотиться именно за документами.
– Ну и что?
– маг-эксперт пожал плечами.
– Ну, охотился. Дальше что?
– Ничего, - ответил Ницан, выпрямившись.
– В смысле, ничего тут нет. Итак, первое: отправляйся к секретарю - министр сказал, что документы, похоже, остались у него. Или же он их забрал отсюда уже после убийства. Постарайся выудить их у него. Если не даст - пусть хотя бы скажет, все ли на месте. И его притащи сюда. Ну, вы мне устроили подарочек... Хотя нет, первое - вызови-ка сюда целителя. Я имею в виду - того, который осматривал Шаррукена Тукульти.
– Почему именно сюда?
– спросил эксперт.
– Не лучше ли будет нам пройти к нему?
Ницан отрицательно качнул головой и уселся в кресло в углу гостевых покоев.
– Сюда, Лугаль, именно сюда, - сказал он.
– Пусть заодно посмотрит обстановку - может, заметит какие-то подозрительные детали.
Лугальбанда согласился. Оставшись в одиночестве Ницан начал клевать носом и вскорости задремал. Ему даже успел присниться какой-то странный сон, в котором Умник то и дело пытавшийся всучить Ницану хрустальный кубок, наполненный, почему-то парным молоком. Сыщик терпеть не мог парного молока - ни во сне, ни наяву, и потому всячески пытался уклониться. Видимо, двигался он при этом весьма энергично, потому что в конце концов полетел из кресла на пол.
Разумеется, именно в тот момент, когда он пытался выбраться из-под кресла, в гостевых покоях появился Лугальбанда, которого сопровождал невысокий сухонький человек с наголо обритой головой, в темной хламиде профессионального целителя. Морщинистую шею охватывала латунная цепочка с амулетом в форме двенадцатиконечной звезды. Каждый луч звезды увенчивался символом зодиакального созвездия. В центре были помещены символы солнца и луны.
При виде сыщика, лежавшего на полу и придавленного ножками опрокинутого кресла, оба на мгновение окаменели.
Ницан несколько раз растерянно мигнул.
– Э-э...
– пробормотал он.
– Небольшой следственный эксперимент. Не обращайте внимания, я уже закончил.
Он осторожно выполз из-под кресла, зацепившись при этом ногой и перевернув его еще раз.
– Ну вот, - сказал сыщик, поднимаясь на ноги и возвращаю коварную конструкцию из красного дерева на место.
– Прошу садиться. Теперь я к вашим услугам.
– Посвященный Думмузи-Хореф, - представил целителя маг-эксперт.
– А это - господин Ницан Бар-Аба,
Думмузи-Хореф коротко кивнул бритой головой и с явным опасением посмотрел на предложенное ему кресло. Было заметно, что слова о следственном эксперименте, связанном с мебелью, его несколько смутили. Правда, после повторного приглашения целитель сел, но сделал это осторожно, готовый в любой момент вскочить.
Ницан с грохотом пододвинул табурет, стоявший у окна, и сел тоже. Лугальбанда остался стоять у двери.
– Вы любите молоко?
– неожиданно спросил сыщик, все еще находившийся под впечатлением от короткого, но реалистичного кошмара.
– Я терпеть не могу, - он поморщился.
– Гадость. Меня пичкали им в детстве при каждом удобном случае.
Думмузи-Хореф растерянно захлопал глазами. Ресниц у него почти не было.
– Э-э... молоко?
– он беспомощно оглянулся на эксперта, стоявшего с непроницаемым лицом.
– При чем тут... То есть, я не пью парного молока... А что?
– Нет, ничего, это я так...
– рассеянно ответил Ницан.
– О молоке мы поговорим в следующий раз, если хотите. Вчера вечером вас пригласили к больному, - он, не оборачиваясь, ткнул пальцем в сторону кровати под балдахином.
– Вы оказали ему помощь - сняли приступ, - после чего удалились. Верно?
Думмузи-Хореф посмотрел на альков.
– И да, и нет, - ответил он.
– Его превосходительство действительно срочно вызвал меня к господину Шаррукену Тукульти. И я действительно собирался ему помочь. Но мне не довелось это сделать.
– Почему?
– Потому что, едва я обратился к господину Тукульти с предложением провести срочное обследование его состояния, как он тут же сказал, что приступ уже прошел и все, что ему нужно - это полчаса покоя. Тогда я проводил его сюда, в эту комнату. Вот и все.
– И что же вы делали дальше?
– Оставил его одного, как он того требовал. У меня не было оснований настаивать, его состояние действительно не внушало опасений, насколько я мог судить. Это может подтвердить его секретарь. И референт.
Ницан посмотрел на Лугальбанду.
– То есть, вы хотите сказать, что секретарь и референт оставались здесь? После того, как вы ушли?
– спросил тот.
– Нет-нет. Референт передала господину Тукульти папку с документами и тут же удалилась. А с секретарем мы вышли вместе. Господин Тукульти отослал нас обоих.
– Понятно. И что же - приступ действительно прошел?
– спросил Ницан.
Посвященный в некотором раздумье почесал гладко выбритую макушку.
– Видите ли, если говорить откровенно, то никакого приступа не было, признался он.
– Во всяком случае, пульс у него был спокойным... Даже чересчур спокойным.
– Что значит - чересчур спокойным?
– Как вам сказать... По моим сведениям господин Тукульти страдал серьезным пороком сердца. Врожденный дефект, редко встречающийся. Вы знаете анатомию?