Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12

Уэйр Элисон

Маркел перекрестился. Дядя Трофим спросил:

— А на кого гадали?

— На злого человека одного, — уклончиво ответил Ададуров.

— Так, может, он и на царя так погадал?

— Зачем?! Царь ему много добра сулил.

— Чего он тогда его не вылечил?

Ададуров вздохнул и сказал:

— Кто его знает! Чужая душа потемки, а колдовская тем более.

— Так… — начал было дядя Трофим, но тут же сбился, а после все же сказал: — Так ты думаешь, царя убили?

— А ты что думаешь? — спросил Ададуров.

Дядя Трофим

молчал.

— Э! — насмешливо воскликнул Ададуров. — Если бы царь помер сам по себе, ты ко мне не приходил бы. А если ты пришел, то, значит, ищешь злодея. Только зачем мне его было убивать? Кто я был до царя? Никто! Голь перекатная! А теперь я ближний дворянин, царицын терем охраняю. И, может, дальше вверх пошел бы, если б царь не помер. А теперь что со мной будет, кто скажет?! Лопарь мог бы сказать, да его кто-то убил.

— А кто убил? — тут же спросил дядя Трофим.

— Злой человек, — уклончиво ответил Ададуров.

— А ты на кого думаешь?

— А мне думать не положено. Мне положено стоять на рундуке и никого на царицыну половину не пускать.

— А лезут?

— Лезут иногда. По дури! И не к царице, конечно.

— Ну, и слава тебе, Господи, — сказал дядя Трофим и перекрестился. — Овдовела наша государыня. Теперь небось слезами умывается. — И вдруг сказал: — Когда лопаря убили, я под ним нож нашел. Нож можно опознать.

— А можно и подбросить, — сказал Ададуров.

— Можно, — кивнул дядя Трофим. И вдруг быстрым голосом спросил: — А Шкандыбин у тебя бывает?

— Его нож? — спросил Ададуров.

— Может, и его, — сказал дядя Трофим.

— Нет, — сказал Ададуров. — Шкандыбин ко мне не ходил. И ничего про лопаря не выспрашивал. Если тебе это интересно.

— А кто выспрашивал?

Ададуров усмехнулся и сказал:

— Да вроде бы никто.

— Злой ты человек, Федюня! — сказал дядя Трофим. — Царь-государь столько для тебя добра сделал, из грязи тебя вытащил, отмыл, накормил, на ум поставил, а ты его убивца знаешь и молчишь. Нехорошо! Грех это!

Ададуров покраснел, после даже пошел пятнами… И не удержался и сказал:

— А вот и нет! Кто это? — и указал на Маркела.

Дядя Трофим твердо ответил:

— Это мой подьячий. Если меня убьют, он это дело вместо меня примет.

Ададуров посмотрел на Маркела. Маркел перекрестился.

— Ну! — громко сказал Ададуров. — Ну, Господи, спаси и сохрани!

После полез за пазуху, достал оттуда платочек, поднес его к свету (к лучине) и тихо сказал:

— Это государевы. Сегодня взял. Уже с ложа.

— Что это? — спросил дядя Трофим.

— Это его волос. А это ноготь, с мизинца, — чуть слышно сказал Ададуров. — Это когда он уже преставился.

— О! — только и сказал дядя Трофим. После прибавил: — Дай!

Ададуров дал. Дядя Трофим завязал платок и сунул его себе за пазуху.

— Знаешь, что с этим делать? — спросил Ададуров.

— Как не знаю!.. — сказал дядя Трофим. — Я это порой делаю. Прости,

Господи! — и меленько перекрестился. А после, помолчав, прибавил: — Я же, когда туда вбежал, тоже хотел это срезать. И я уже к нему кинулся, встал на карачки и только руку протянул… Как Бельский уже шипит: «Уберите его!» И убрали. А ты после пришел и взял. Низкий тебе поклон за это!

Тут дядя Трофим и вправду ему поклонился.

— Да уже ладно тебе! — смущенно сказал Ададуров. — Я не христианин, что ли?

— Ну, мало ли, — уже опять сердито продолжал дядя Трофим. — Поэтому я тебе сразу прямо вот что говорю: если надумаешь на нас сказать, я ведь тоже не буду молчать! И я укажу, кто ногти государю резал и кто ему бороду драл, когда его уже отпели!

— Тьфу на тебя! — воскликнул Ададуров. — Злой ты какой!..

— Тут с вами будешь злым. А за это еще раз поклон. — И дядя Трофим похлопал себя по груди по тому месту, куда спрятал платок. Встал и сказал: — Ну, мы пошли. У нас служба. А скоро рассвет!

И он, а за ним Маркел развернулись и пошли к двери. И вышли оттуда вон.

12

Теперь им уже никто не заступал дороги, и дядя Трофим с Маркелом быстро спустились с верхнего рундука на нижний, а дальше через двойные сени вышли на Задний двор, опять рядом с Куретными воротами. Небо было еще темное, но луны уже не было видно. Дядя Трофим с Маркелом подошли к воротам. Там их даже без «Смоленска» сразу пропустили.

Выйдя из ворот, они остановились. Дядя Трофим опять ощупал на груди то место, под которым был спрятан ададуровский платок, и посмотрел в сторону, на едва различимые в темноте Ризположенские ворота Кремля. До них было полсотни шагов, не больше.

— Федя нам славно пособил, — сказал дядя Трофим. — Вот только запутал все. Что мне теперь Васька Шкандыбин? Васька только лопаря зарезал, велико ли это дело?! А вот кто…

И он опять прижал руку к груди и улыбнулся.

— Что ты будешь с этим делать? — спросил Маркел.

— А ты не знаешь?

— Ну-у… — протянул Маркел.

— Вот ты и нукай! — поддразнил его дядя Трофим. — А я буду дело делать.

— Не христианское оно, — сказал Маркел.

— А то, что они делали, по-христиански?

— За то им воздастся.

— Га! — громко сказал дядя Трофим. — Может, и воздастся когда-нибудь. И в другом месте! А я хочу так, чтобы им воздалось здесь, и побыстрей! Чтобы я на это посмотреть успел. Да и я, — тут же прибавил он, — тебя в это не путаю. Христос с тобой! Я сам все что надо сделаю. А ты пока пойдешь ко мне и будешь там сидеть, так надо. Потому что вдруг со мной что случится или я даже просто задержусь, а князь Семен придет туда и спросит, как мои дела, и кто ему тогда ответит? Таракан запечный? А так ты чин по чину скажешь, что я пошел в одно место и скоро вернусь, место очень важное, но не у нас в Кремле, а за стеной.