Дела семейные
Шрифт:
Сергей внимательно посмотрел на нее и спросил:
— Это по конкретному поводу или от общей несправедливости жизни?
Стася сердито глянула на нас, вытерла покрасневший нос платочком и пробурчала:
— Лучше за дорогой следите!
Мы переглянулись с Сергеем, и сели ровно.
Через некоторое время Стася слабо пошевелилась и сказала:
— Мы все решили, что тот, кто убил Веру, хотел, чтобы убийцей считали Сергея. Воспользовались тем, что они с Верой неважно жили, потом его последовательно лишили алиби, подсунули ему эту злосчастную записку. Я думаю, если бы у них в руках были те документы,
Я заинтересованно спросил:
— Это как?
Она вздохнула:
— Если просто очень нужно было устранить Сергея на некоторое время, лишить его свободы? При таком раскладе Веру могли убить для того, чтобы навлечь на него подозрения, что и произошло в конечном итоге.
Сергей подумал, повернулся ко мне и сказал:
— Получается, что до сих пор довольно безуспешно все искали человека, которому мешала Вера, а нужно поискать кого-то, кому мешал я? Так мешал, что пришлось пойти на убийство?
Стася обрадовалась:
— А я о чем говорю!
Сергей задумался и сказал:
— Кажется, гораздо проще было грохнуть меня. Например, там же, на дороге.
Я включился в разговор:
— Если ты говоришь, что этот человек очень близок к тебе, возможно, что он не хотел убивать тебя или причинять тебе непоправимый вред. Просто ему нужно было твое отсутствие. Если хочешь, я придумаю еще пару вероятных причин его поведения, но, я думаю, это на данном этапе не важно. Стася высказала свою версию, и, если хочешь знать, она не кажется мне невероятной.
Лицо Сергея потемнело:
— Ты всерьез думаешь, что это мог быть мой брат?
Я с сочувствием посмотрел на него и пожал плечами.
— Послушай, людей, имеющих доступ к твоему сейфу на работе, не так уж много. Попробуй перечислить их.
— Да тут и перечислять нечего. Ключ от своего сейфа я не давал никому. Конечно, если предположить, что это кто-то из членов моей семьи, то взять у меня ключ на время мог любой из них. Обычно он висит на одном кольце с ключами от кабинета в офисе, и я держу его в куртке или кармане пиджака, смотря по сезону. Ты пойми, ничего особо секретного в моем сейфе сроду не хранилось!
Стася молчала. В зеркале я увидел, что она прикрыла глаза пушистыми ресницами и задумалась.
Я примирительно сказал:
— Это не обязательно должен быть Женя. С таким же успехом можно рассматривать кандидатуру Аверина. Он тоже все время находился где-то рядом с тобой, доступ в твой кабинет у него есть. Почему ты сразу уперся в брата?
Сергей тяжело вздохнул.
— Я очень хорошо отношусь к Игорю, но скажу тебе сразу: я был бы счастлив, если бы мог подозревать его, а не Женю. Но, увы, он не может рассматриваться, даже как вариант: он не увлекается ни охотой, ни рыбалкой, и знать конкретное месторасположение этого Пашкиного кооператива, где мы тогда собирались встретиться, он просто не мог. Он и с Пашкой знаком только шапочно, может, пару раз встречались. А меня тогда ждали совершено определенно, на единственной дороге, которая туда ведет.
Мы замолчали.
Неожиданно сзади голос подала Стася.
— Вот уж кому отсутствие
Я спросил:
— Может, у него были какие-то финансовые затруднения, карточные долги, например?
Сергей криво усмехнулся:
— Да нет, Женька у нас по другой части.
Стася тихо сказала:
— Я за этот год очень часто разговаривала с Женей, мы часто вместе работали, и я чувствовала, как ему тяжело работать в ПТО и, одновременно, заниматься организацией производства. В строительстве должность главного инженера, которую он занимал вместо Сергея, это не столько почетное, сколько беспокойное место. Тем более, что Женя по натуре склонен к кабинетной работе, он классный специалист, превосходно разбирается в компьютерах, в свое время он очень помогал мне. Ему все это было трудно: собачиться с представителями заказчика, раскручивать все, чтобы машины работали, рабочие исполняли свои обязанности, не пили и не бузили, лавировать между поставщиками, налоговыми и прочими контролирующими органами, чтобы работа шла так, как было при тебе, плавно, мощно, без рывков и остановок. Думаешь, ему это просто далось?
Сергей посмотрел на Стасю с каким-то странным выражением лица, и сказал:
— Давайте закроем эту тему для обсуждения. Тем более, что мы уже подъехали.
Мы въехали в старый московский двор. Я думал, что таких уже давно не существует. По идеям московских архитекторов, такие дворы являются анахронизмом и должны быть разрушены, чтобы не занимать дорогую землю, на которой можно отгрохать очередную высотку.
Я остановил джип у подъезда, и Сергей первым вылез из машины. Он покрутил головой, усмехнулся:
— Ну надо же, здесь почти ничего не изменилось. Только все как-то странно уменьшилось.
Невдалеке от нас толстая молодая дворничиха сгребала снег. В этом году всем дворникам надо делать надбавку к зарплате, так много у них работы. А снег все идет и идет.
Подъезд, в котором жил Решетников, был проходным. На первом этаже дверей в квартиры не было, там располагался магазин, фасадной стороной выходящий на улицу. Мы поднялись на второй этаж. На двери, старой и облупившейся, висела табличка с фамилиями жильцов. Против фамилии Решетниковых значилось два звонка. Сергей позвонил, но за дверью была тишина. Кажется, в квартире никого не было.
Мы спустились во двор, Сергей подошел к дворничихе. Повернув к нему красное лицо, та переспросила:
— Решетников? Так его в больницу увезли, еще утром. — Она с неодобрением посмотрела на тоненькую фигурку Стаси. — Выстрелили в него, два раза. Палыч, жилец из 21-й квартиры, его и обнаружил в подъезде. Мусор человек пошел вынести, а тут ваш Решетников и лежит. Весь в кровище, ужас. Мы, как положено, милицию и скорую вызвали. Да менты только недавно и уехали, все расспрашивали, кто его последний раз видел, да кто что слышал. А только ничего они не узнали, потому как соседи этого Решетникова по коммуналке дома не были, к детям на праздники уехали. А мы и вовсе не знали, что он приехал. Он же, вроде, в Германии жил. Чего его сюда понесло?