Дела семейные
Шрифт:
Из ответа Джехангир все равно не понял, почему сердилась тетя, и спросил, есть ли закон, по которому запрещается жениться не на парсах. Есть, ответил отец, это закон мракобесия, а мама с раздражением сказала, что он сбивает ребенка с толку.
Тогда Йезад помог ей сменить тему и стал поддразнивать жену — если бы она не вышла за него замуж, то и сейчас играла бы с игрушками из родительского дома. Мальчики сразу принялись изображать заводных обезьянок, заводя друг друга, механическими
— Бедные Джал и Куми, — вздохнула Роксана, — так все это грустно.
— Почему? — спросил Джехангир.
— Потому, что ни у него, ни у нее нет семьи. Нет детей, как у нас.
— И в доме у них всегда тоска, — прибавил Мурад.
На остановку, пошатываясь, вышли двое и остановились позади Ченоев. Пересмеиваясь, громко перешучиваясь и дыша густым перегаром, они подталкивали друг друга, пока один не задел Роксану.
— Извиняюсь, извиняюсь и еще раз извиняюсь, — хихикнул он.
Йезад стал придвигаться к ним, загораживая жену и детей. Маневр был замечен и не понравился.
— Браток, я ж извинился перед твоей женой!
— Все нормально.
— Что ж бояться-то, пускай стоит рядом с нами!
— Да все нормально.
— Аре, приятель, мы неплохие люди. Ну, выпили капельку, зато нам теперь хорошо, даже очень хорошо!
— Вот и хорошо, что хорошо.
— Не обращай внимания, — беззвучно, одними губами, произнесла Роксана.
— «Что там в блузке у нее…» — пропел один, нарочито похабно обращая свой вопрос к Роксане, которая сжалась в страхе перед реакцией Йезада.
— Ты только не обращай внимания, Йезад, — одними губами умоляла Роксана.
Мурад и Джехангир, до которых дошел смысл популярной песенки, стыдясь и труся, взяли ее за руки.
Их отец повернулся к пьяным и, не повышая голоса, сказал певцу «заткнись».
— Ты нам, браток, не угрожай, не порть нам настроение! В чем дело, песни на хинди тебе не нравятся?
— Эта не нравится. — Йезад старался говорить спокойно. — Или, может, хотите узнать, что там в кулаках у меня?
— Прекрати, Йезад!
— «Прекрати, Йезад», — пропищал один, и оба покатились со смеху. — Ты с нами, дядя, не заводись, мы из Шив Сены, мы ребята непобедимые!
К огромному облегчению Роксаны, к остановке, тарахтя, подкатил автобус. Господи, сто тридцать второй, наш! Она потащила детей к ступенькам.
Пьяные остались на остановке. «Гуд-бай, — крикнул один вслед автобусу, — прекрати, Йезад!» Другой заверещал: «Прекрати, Йезад!» Оба опять покатились со смеху.
Когда Йезад взял билеты и уселся, Роксана укорила мужа за два выпитых скотча. Без них он бы себя так не повел. И детям не показал бы плохой пример,
— Папа и мы с Мурадом могли бы так вздрючить их! — заявил Джехангир.
— Вот, пожалуйста! А что я говорила? Разве можно было связываться с этой пьянью? Тем более с двумя сразу.
— Двое пьяных — это два полчеловека. А я, когда рассвирепею, у меня сил прибавляется! — И на ухо ей прибавил: — А когда в запале — длины…
— Йезад! — покраснела она.
— Да я бы обоих уложил моим любимым приемом карате! Помнишь, как я кирпичи раскалывал?
Конечно, помнила, хотя было это давно, еще до того, как они поженились. Однажды поздно вечером гуляли возле Висячих садов, шли мимо заброшенной строительной площадки со сторожем, дремавшим в уголку. Вдруг Йезад заметил груду кирпичей и сказал:
«Хочешь, фокус покажу?»
Он поставил на ребро два кирпича, положил на них третий и расколол его одним ударом. Она не поверила, сказала, что он ее дурачит, наверняка выбрал треснутый кирпич.
«О’кей, — сказал он, — выбери сама».
Она выбрала — он и этот разбил.
Роксана улыбнулась, вспоминая тот случай.
— Тогда ты молодой был. Сейчас у тебя рука уже не та.
— Достаточно твердая у меня рука, чтобы им шеи переломать!
Мурад сказал, что никогда не видел, как папа раскалывает кирпич надвое. Джехангир потребовал, чтобы папа показал, как это делается.
— Прямо в автобусе? Откуда здесь кирпичи? — с досадой спросила Роксана, а мужу повторила:-Нельзя обращать внимания на уличную пьянь.
— Есть вещи, на которые нельзя не обращать внимания! Пожалуй, Джал прав — Бомбей превратился в дикие джунгли.
— Тебе надо опять попробовать в Канаду уехать, папа, — сказал Джехангир.
— Нет. Им там не нужен продавец спортивных товаров. Подрастешь, попробуй сам. Учись полезным вещам — компьютерам, менеджменту, и тебя примут с распростертыми объятиями. Не как твой отец — история, литература, философия.
Автобус подъезжал к мосту Сандхерст, откуда сворачивал на Хьюз-роуд, и мальчики прилипли к окну — сейчас покажется дом, в котором вырос отец.
— Вот он, мой дом! — закричал Джехангир, завидев «Джехангир-палас».
Всем стало смешно.
Братья, не отрываясь, всматривались в окна квартиры на первом этаже, где провел детство и юность их отец. Мальчикам хотелось заглянуть в комнаты, будто внутренность квартиры рассказала бы им об отце и его жизни, когда он еще не был папой. Но окна были темны, а там, где горел свет, шторы скрывали секреты дома.
— Мы можем когда-нибудь зайти в квартиру?
Отец покачал головой.