Дела сердечные

Макклеллан Тьерни

Всю эту публику я осмотрела лишь мельком. Меня интересовала Барби. На ней было все то же обтягивающее открытое платье, что и в похоронном доме, только сверху она надела черный льняной пиджак. Более уместный наряд для работы, хотя не припомню, чтобы прежде Барби волновала уместность того или иного наряда.

Как и Джарвис с Шарлоттой, Барби была занята. Рядом с ней сидела пухлая дама в темно-синем тренировочном костюме и изучала папку с бумагами.

Похоже, не играть мне в покер. Изо всех сил стараясь вести себя непринужденно,

я собиралась бросить на Барби лишь беглый и невинный взгляд, который не привлек бы ее внимания, но, едва посмотрела в ее сторону, Барби тотчас вскинула голову.

Хотя мне стоило немалого труда устоять на месте и не пуститься наутек, я все же кивнула ей и изобразила дружелюбную улыбку из серии "какой-хороший-день", пытаясь держаться естественно. Вопрос в том, что именно естественно в подобной ситуации? Следует ли улыбаться человеку, которого подозреваешь в хладнокровном убийстве?

Запихнув, как обычно, сумку в нижний ящик и радуясь тому, что не надо больше смотреть на Барби, я побрела в кухню-подсобку, дабы приготовить себе верное средство от стресса. То бишь огромный стакан колы с огромным количеством льда.

А еще я хотела дождаться, когда Барби освободится, и перекинуться с ней словечком. Увы, оказалось, не судьба. Наливая себе колу, я почувствовала, как в спину мне ткнулось что-то жесткое.

— Значит, догадалась? — Это была Барби, и говорила она так тихо, что я с трудом разобрала слова.

Должно быть, Барби вошла на цыпочках, поскольку я не слышала ни звука. Да еще кубики льда стучали. Почти столь же громко, как и мое сердце — после того, как Барби заговорила.

— Черт побери, Скайлер, ну какого дьявола ты догадалась? — В сердцах она даже топнула ножкой, будто капризный ребенок.

Я попыталась обернуться, но Барби снова ткнула меня в спину.

— Не крутись, — прошипела она. — А не то пожалеешь.

Проклятье, да я уже жалела, что вообще сюда пришла! А еще больше жалела, что не унесла ноги из офиса несколько минут назад — ведь была же возможность!

— Послушай, Барби, — попыталась я вывернуться, — не знаю, что ты имеешь в виду, но я ни о чем не догадалась. Я вообще не из догадливых. Представляешь, до сих пор не могу сообразить, как запрограммировать видак, ей-богу, так что…

— Заткнись! — Голос Барби походил на рыдание. — Я знаю, что ты догадалась, и теперь вынуждена сделать то, чего в жизни не собиралась.

Спазм сдавил мне горло. Почему-то совсем не хотелось просить ее рассказать поподробнее, что она со мной сделает, поэтому я лишь покачала головой:

— Послушай, я понятия не имею, о чем ты толкуешь. Честное слово, даже не представляю. Может, объяснишь? — Барби по-прежнему не давала мне повернуться, и было немножко неловко излагать все это стакану с колой.

Однако я изо всех сил старалась говорить убедительно. В конце концов, я ведь профессиональный продавец, разве нет? В то время как в затылок мне дышит

женщина, которая не знает, сколько четвертей в футбольном матче. Так что теоретически я в состоянии впарить Барби что угодно.

— Барби, ты что-то не так поняла и…

— Заткнись! — Барби умудрилась произнести это с надрывом, хотя голос ее по-прежнему был не громче шепота. Ловко, однако. — Я знаю,что ты знаешь. Знаю! — Видимо, Барби не такая дура, как я полагала. Последнее замечание она сопроводила очередным болезненным тычком мне в спину. Я поморщилась. И при этом задумалась, не может ли эта штука, что давит мне между лопаток, оказаться одним из длинных, ухоженных ноготков Барби.

— Я же сказала, не вертись! — рявкнула коллега, когда я снова попробовала обернуться. — Это пушка, к твоему сведению, если интересуешься.

Вот, значит, почему Барби решила надеть пиджачок. В кармане тесного платьишка пушку не спрячешь. Да и есть ли там карманы?

Представляете, о чем я думала? Будто у меня куча времени на праздные мысли. Между тем как, по всему видать, время мое было на исходе.

Барби подтвердила эту догадку, прошипев:

— Давай-ка, Скайлер, двигай!

Во рту у меня пересохло так, словно я только что сжевала сэндвич с песком.

— Барби, не возражаешь, если я перед уходом глотну колы?

Барби нетерпеливо фыркнула:

— Ей-богу, Скайлер, ты прямо сдвинулась на своей долбаной коле!

Это я-то сдвинулась?! Только потому, что захотелось хлебнуть водички?.. Ну-ну… А кто, интересно, тычет мне в спину пистолетом? И кто убил человека? Ладно, простим бедняжке отсутствие логики.

В силу очевидных причин я не желала делать резких движений, а посему сочла за лучшее еще раз испросить соизволения:

— Значит, я могу хлебнуть?

Зря спрашивала. Может, соображает Барби и медленно, но все же не настолько. Ей хватило мозгов додуматься, что именно я смогла бы сделать со стеклянной посудиной. К примеру, резко обернуться и выплеснуть колу ей в лицо. Или разбить стакан и искромсать убивицу осколком.

Сомневаюсь, что мне хватило бы смелости осуществить сей грандиозный план, ибо в спину по-прежнему давило пистолетное дуло. Рассчитывать, что коллега промахнется с такого расстояния, было бы глупо. Однако мне не суждено было узнать, насколько я отважна — или, скорее, безрассудна.

— Нет, ни черта ты не можешь хлебнуть! — злобно прошипела Барби. — Здесь тебе не закусочная!

В других обстоятельствах я бы, наверное, рассмеялась. Громко и от души. Но в некоторых случаях чувство юмора слегка притупляется.

— Сказала, пошли! — повторила Барби и подтолкнула меня пистолетом.

Не двигаясь с места, я как можно спокойнее произнесла:

— Барби, по-моему, это не самая лучшая затея.

Оказалось, у Барби с чувством юмора все в порядке. Она весело хрюкнула: